Настоящий покойник
Шрифт:
Мормон будто заново на свет народился, а Паша стал для него тем, чем для обычных людей является бог. Ежедневные изнуряющие тренировки помогли в какой-то степени приглушить злость. Но самое интересное — это то, что Паша решил приобщить этого здоровяка к культуре и стал приносить ему книги… Мормон был поражен не менее своего опекуна — он не только запоминал прочитанное… он понимал.
Дубак добился, чего хотел — он создал для себя умного, сильного и преданного раба.
Вот такой человек и руководил командой убийц.
— Как
— Живет пока. Наблюдение вели очень аккуратно, в несколько эшелонов. При малейшем подозрении, что он что-то почувствовал, отпускали его, но такого практически не было. Он ни о чем не догадывается.
— Пракгически-и… говорит о том, что все-таки что-то было, — недовольно проговорил Дубак.
— Ты забываешь о том, что он тоже парень не промах, — не обращая ни малейшего внимания на изменения в голосе босса, огрызнулся Рэн.
Дубак поставил пустой стакан на стоявший справа от кресла кофейный столик.
— Все, кроме Мормона, свободны, — тихо произнес он. Помещение опустело за считанные секунды. Вышли все… кроме Рэна — общие команды его не касались.
Мормон, взяв стул, подошел ближе к боссу и уселся верхом, сложив руки на спинке стула и водрузив на них свой мощный подбородок.
— Теперь о наших планах. — Паша помолчал. — Первое и самое главное: Москвича не убивать — это должны знать все. Можно делать что угодно, но не убивать… Мне он пока живым нужен. Как я понял, он сейчас не под наблюдением? — Рэн кивнул.
— Это плохо.
— А куда он денется, — пожал плечами Рэн, - все его нычки мы знаем. Кроме того, мы кончили его дружка, теперь он нас сам искать станет.
— Пусть ищет, — как-то неопределенно произнес Дубак. — А мы поступим следующим образом…
Мои предчувствия меня не обманули.
Теперь я был уверен, что за мной ведется наблюдение. Учитывая возможность слежки, я усадил родителей в машину Камбалы. Мы же на джипе Петра прикрывали их отъезд. Некоторое время мы попетляли по городу, маршрут мы оговорили сразу, а затем Камбала вильнул в одну из арок, в которой наш джип на время заглох. Теперь я был спокоен за родителей и мог действовать на свой страх и риск.
— Ну что? — спросил я у Стаса и Петра, когда мы вновь расположились на кухне моих родителей. — Чего скажете?
— А чего тут говорить? — пробубнил Петр. — Если в конце нас ждут такие же призовые, как и после первого дела, я согласен.
Выслушав Петра, я перевел взгляд на Стаса. Тот, прищурившись, смотрел куда-то в пустоту и думал, накручивая на палец свисавший на затылке хвостик.
— А чего, — наконец произнес он, — давай повеселимся. — Он ни слова не сказал о деньгах. У меня даже сложилось впечатление, что деньги, полученные после первого дела, он подарил кому-нибудь. Он парень такой… — С чего начнем? Командуй.
— С
— Вот это мне нравится больше всего, — потер ладони Петр.
— Тогда я пойду в магазин.
— Так сразу и пошел, — не без иронии заметил Стас.
— Не понял. — Я действительно не понял, что Стас хотел сказать.
— Один ты теперь только туда ходить будешь, — показал он, махнув головой, на двери ванной и туалета.
— Думаю, это ты зря.
Стас встал с табурета.
— Так мы идем или ты нас байками кормить будешь?
Я был вынужден сдаться.
Магазинов развелось, как грязи — куда ни плюнь, магазин или торговая палатка. Так что далеко нам идти не пришлось — лишь до соседнего дома. Когда мы выходили из подъезда, Стас пытался продемонстрировать свое искусство телохранителя и стал меня инструктировать: он, мол, выходит первым, а Петр замыкает. Но я быстренько пресек его попытки и вышел из подъезда первым. Не потому, что я герой, просто я знаю один секрет… Если человека хотят убить — его обязательно убьют, независимо от того, каким по счету он будет выходить из подъезда.
В магазине я распределил, кто в какой отдел стоит и что покупает. Денег у меня друзья не взяли, пояснив это тем, что все в доле. Кто бы возражал… Тем более что я был уже практически на «подсосе».
Мне доверили покупать «горючее». Моя очередь уже подходила, оставалось всего два человека — инвалид и бабушка, как вдруг перед инвалидом, грубо оттолкнув этого мужичка с костылями, к прилавку подошел… Нет, подошло… некое огромное волосатое существо. Несмотря на жару, оно было в черном плаще почти до пят, надетом поверх майки, и в огромной черной шляпе.
— А ну, мать, две литрушечки кинь сюда, — пророкотал он продавщице. По этим звукам, да и по одежде я мог смело предположить, что это человек. Но ка-ако-ой! Наши кинематографисты много потеряли, не приобщив его к съемкам фильмов ужасов или о космических пришельцах — столько бы на гриме сэкономили.
— Эй, дружище, — очень мирно вмешался я, так как продавщица вряд ли смогла бы произнести что-нибудь вразумительное. — А как насчет того, чтобы в очереди постоять?
— Слышь, беззубый, не вякай.
— Ты будешь удивлен, но все мои зубы на месте, — ответил я, однако мой внутренний голос трусливо нашептывал мне, что зря я огрызаюсь.
— Были… до этой секунды. — Громила повернулся ко мне, и вдруг его борода медленно разъединилась… образовав огромных размеров воронку, которая тут же расползлась в стороны. Лишь через пару секунд я понял, что этот монстр улыбнулся. Возможно, он считал свою улыбку милой, но мне так не показалось.
Как только монстр начал свой разворот, инвалид, зажав под мышками костыли, рванул из магазина на своих двоих, а бабулька резвенько поменялась со мной местами, встав за моей спиной.