Настоящий полицейский
Шрифт:
– Я за второй сумкой! – Крикнул спецназовец и исчез за «Газелью».
Данилов стоял над парнем. Тот посмотрел на него заплаканными глазами и быстро опустил взгляд. Не хотелось бы ему еще раз увидеть этот взгляд, но он знал, что будет видеть его до конца. До своего недолгого конца.
– Давай, майор.
Данилов медленно поднял пистолет, нацелил в голову, которую парень как будто услужливо опустил.
Не больше двадцати точно, промелькнула мысль. И следом мимолетно вся жизнь – семью не выбирают, старший брат пошел по кривой дорожке и этот следом. Итог предсказуем. Все равно либо смерть, либо тюрьма.
Парень вдруг снова поднял взгляд, чуть в сторону – на лицо подполковника, который тихо шептал ему в ухо:
– Чем меньше выстрелов, тем лучше, майор. Лучше в шею или в ухо.
Данилов едва разбирал змеиный шепот, а глаза парня округлялись, будто он хорошо слышал. Фантазия разыгралась. Рука с пистолетом задрожала.
Снова завыли сирены, уже гораздо ближе.
– Время, майор!
Ствол остановился напротив переносицы. Парень смотрел на него, не мигая, так и продолжая держать руки за головой.
Негнущийся палец дернулся на спусковом крючке и заходил ходуном. Какой же мать его тяжелый и неудобный пистолет.
Слева неожиданно громыхнул голос.
– Второй сумки нет, бл…!
– Как нет? – Возбудился подполковник.
Спецназовец спокойно прошагал к парню и, игнорируя разыгравшуюся между ним и Даниловым драму, хлестко ударил парня по уху. Тот завалился, испуганно посмотрел на спецназовца.
– Где вторая сумка, падаль?! – Вопросил спецназовец и ударил его в лицо.
Парень молчал, из носа его потекла кровь, но он продолжал внимательно смотреть на говорящую балаклаву, и тут Данилова озарила догадка. Округлившиеся глаза, когда подполковник шептал ему на ухо, пристальный считывающий взгляд и это странное мычание.
– Стой, Тимур, – подполковник ткнул Данилова в спину, – майор, шмальни ему в колено.
– Нет.
– Что нет?!
– Подождите. – Данилов сунул пистолет в кобуру, присел на корточки перед парнем. Затем к всеобщему удивлению выставил перед собой раскрытую левую ладонь, а правой сделал над ней круговое движение, одновременно сжав ее в кулак, после чего опустил кулак вниз, потряс им перед собой, поднял руку, коснулся пальцем своего виска и направил на парня. Все это он проделал за пару секунд.
Подполковник и спецназовец переглянулись.
Парень быстро задвигал руками, отвечая языком жестов.
– Под водительским сиденьем. – Сказал Данилов, поднимаясь на ноги.
Спецназовец бросился проверять.
– Ну, ты даешь, майор. Так и в судьбу начнешь верить.
– Есть! – Раздался крик спецназовца, и вскоре к первой сумке прибавилась вторая.
– Заканчивай работу, майор, нам еще дел хватает.
Снова Данилов достал пистолет. Теперь его выстрела ждали все. Даже раненый спецназовец притих, правда, ненадолго.
– Да кончи ты уже эту суку! – Заорал он и следом снова завыла сирена уже совсем рядом – видимо на дороге за перелеском.
Данилов сжимал в руке пистолет, направленный в лицо парню. Парень будто перестал бояться его и сделал быстрый жест – приложил два пальца к виску и затем соединил их с двумя пальцами другой руки на уровне груди в виде скошенной буквы «Т».
Почему именно этот жест? – Разозлился Данилов. Почему не «помоги» или «не убивай», почему этот?! Парень опустил лицо. Сукин сын знал, что сделал все что мог. Но почему этот жест?! Больше всего Данилов хотел просто все бросить и уйти – плевать ему на деньги и на все остальное, просто не хотелось так быстро перемещаться в ад. Он знал, что ад здесь ему обеспечен стопроцентный и теперь уже точно ему придется использовать баллон. Почему? Да потому что он трус, конечно же. Игра в жизнь. Вот во что он играл. И поэтому он не может все бросить – никто его уже не отпустит, не даст просто выйти через ворота или магазин. Он должен выбрать либо ад либо смерть. Но ведь есть еще что-то, не так ли? То, что ты держишь в руке.
Данилов резко развернулся, направил пистолет подполковнику в лицо. Черные усы опустились от изумления.
– Ты чего задумал, майор?
Рука тряслась. Так она не тряслась даже в худшие понедельники и при ознобе от «Дельты».
Справа быстрое «ягуарье» движение.
– Даже не думай! – Данилов перевел ствол на спецназовца и тот замер, успев только снять с плеча автомат, но не перехватить.
– Бросай!
– Вот же бл..дь мразина! – Заорал раненый спецназовец.
– Ты же не идиот. Ну не можешь совсем ничего не понимать, если дослужился до майора, а? – Заговаривал зубы подполковник, но Данилов держал на прицеле спецназовца, зная, что самый опасный сейчас именно он.
– Майор, у тебя рука трясется. Это алкоголь или нервы. Еще ничего не решено. Не хочешь марать руки – доделает твой напарник. Эта гнида все равно не жилец, ты же понимаешь. В тюрьме или здесь его зажмурят.
– Бросай.
Никакой реакции. Данилов перехватил пистолет двумя руками и нажал на спуск. Спецназовец заорал, хватаясь за раненую руку. Автомат болтался на ремне. Но стрелять правой рукой он точно не сможет, по крайней мере, прицельно. Оружие упало на землю. Прижимая простреленную руку, спецназовец попятился к кузову, осознав, наконец, что Данилов представляет угрозу.
– Паскуда! – Орал другой спецназовец.
Черноусое лицо опасно плавало перед ним.
– Это все меняет, майор.
Данилов перевел на него ствол. Отдача у нового пистолета не такая импульсивная. Все уходит в руку. Она будто снимает напряжение. Но напряжение внутри росло вместе с завыванием сирены. Дальше-то что? Откуда эта хмарь и беспорядок в голове? Неужели самообман настолько действенная штука?
– Саня, ключи от тачки. – Данилов повел глазами, ища напарника. – Саня!
Взгляд наткнулся на серое осунувшееся лицо толстяка у забора.
– Придурок ты жирный, давай ключи! – Заорал Данилов.
Толстяк зашевелился.
– Они у Романа!
– Давай.
Толстяк достал ключи из кармана чернявого – слава богу, быстро.
– Бросай в мою сторону.
Ключи упали посередине между ним и подполковником, куда-то в траву.
Ну что теперь? Справа опасность – спецназовец, у которого еще наверняка есть пистолет, спереди опасность – опытный командир спецназа, да и раненого со счетов нельзя списывать. Как подобрать ключи? Глупая ситуация. Сирена завывала с нарастанием – едут уже в их зоне. Но кто едет? Их смерть или спасение? Ключи, сукин ты сын.