Наступающая Тьма
Шрифт:
– Мишель, – сказала примата, ближайшая девушка положила табличку и подошла к камину. Она вытащила из огня кочергу и вернулась к священнослужительнице. Кончик железного шипа светился словно оранжево-красная звезда.
Примата Делфайн взяла кочергу за ручку и пошла к Воске. – Вы загрязняли магией разум этого юноши?
– Нет, ваша светлость, – сказал Воска, но его голос звучал неискренне, а глаза не отрывались от кончика кочерги.
Она провела горячим концом кочерги в нескольких дюймах от лица Воски. – Я снова спрашиваю, вы учили мальчика магии?
– Нет, ваша светлость, –
Кочерга оказалась еще ближе. – В третий и последний раз спрашиваю, учили ли вы его своей адской магии?
Старик сглотнул и с трудом выдавил из себя: – Нет, ваша светлость.
Примата сделала шаг назад и внимательно осмотрела Воску. Затем снова подняла кочергу и, не глядя, медленно поднесла ее к лицу Джодаха.
В Джодаха снова вцепились сильные руки. Молодой человек попытался отклониться от инструмента для выбивания признания. Он чувствовал, как при приближении железа к лицу становится жарче, как из ближнего к источнику тепла глаза текут слезы. Еще несколько дюймов и …
Он услышал, как Воска выдохнул «Стойте!», и жар медленно отступил.
Джодах взглянул на старого мага, его плечи поникли от горя.
– Вы хотите сделать заявление? – спросила Примата Делфайн, ее брови поднялись, уголки рта дернулись назад в фальшивой улыбке.
Воска молчал, и священнослужительница повторила: – Снова задаю вопрос: вы хотите сделать заявление? Заявление по поводу магии?
Воска посмотрел на Джодаха и закусил верхнюю губу.
– Спрашиваю в третий раз, – сказала примата, крепко сжимая горячую кочергу, – Вы…
– Джодах, – сказал Воска замогильным голосом, – покажи ей.
– Показать ей? – спросил Джодах, недоверчиво моргая. Если единственным способом признать свою вину было произнесение заклинания, то просить его об этом перед этими людьми было самоубийством. Неужели Воска захотел общества на погребальном костре?
Тут Джодах сообразил, о чем действительно просит Воска. – Если вы так хотите, – просто сказал юноша, судя по голосу, он, как и старик, смирился с поражением. Примате он сказал: – Ваша светлость, для демонстрации мне нужно немного свободного места.
Священнослужительница Церкви Тала впервые улыбнулась по нормальному, и Джодах подумал, что ее улыбка пугает сильнее чем что-либо из виденного им за всю недолгую жизнь. Она вытянула руку и отдала кочергу Мишель, которая покорно положила ее на место. Примата Делфайн произнесла: – Освободите ему место, но будьте наготове.
Тяжелые руки отпустили его.
Джодах опустился на колени и заметил, что часть пола покрывает толстый, тяжелый ковер из северных земель, возможно даже из Гивы. Он разгладил участок ковра перед собой и начал пальцем рисовать квадраты, круги и загогулины.
– Внимательно веди записи, – сказала примата женщине-писцу, усердно пытавшейся записать все бессмысленные надписи Джодаха.
Руки Джодаха порхали по ковру. Вскоре он перестал рисовать на нем и начал выводить знаки в воздухе. Там были схематические изображения деревьев и бабочек, и быстро проявились грубые слова.
Разум Джодаха абстрагировался от движений его рук. Он снова думал о своем поместье. Он вспоминал дом и освобождал
Он чувствовал, как пылает сила, такую же он ощущал накануне вечером, когда дневной свет угасал, перед столкновением с гоблинами и солдатами, в особенности перед встречей с церковью. Он вызвал в воображении план своего дома и оказался там, в дверях, на лестничной площадке из белого гранита и черного гагата. Он наклонился вперед и схватил оставленное там заклинание.
Движения рук юноши становились все исступленнее, он начал что-то шептать. Примата, стражники, писцы и даже брат Танар склонились вперед, чтобы уловить его слова. Воска отвернулся.
Джодах плотно закрыл глаза, надеясь, что Воска сделал то же самое. Одновременно с последним взмахом Джодах дал волю своему заклинанию.
Ослепительный свет проник даже сквозь закрытые глаза. Джодах представлял себе, как он бьет струей вверх словно фонтан, разбивается о потолок и распространяется наружу яркой колонной. Все продолжалось лишь мгновение. Через секунду яркое сияние погасло.
Юноша открыл глаза и увидел, что примата и почти все остальные кричат и трут незрячие глаза, лежа на полу. Воска был готов к произошедшему и теперь изо всех сил бежал к занавешенным окнам.
Неожиданно Джодах заметил, что старик был не один. Перед собой он наполовину вел, наполовину тащил брата Танара. Одну руку священник прижимал к глазам, а другой отчаянно водил вокруг, пытаясь схватить хоть что-нибудь.
Воска и святой брат прыгнули сквозь портьеру в скрытое за ней окно. Свинцовый переплет сломался от удара, и они оба вылетели вместе с окном и большей частью занавеси, оставив зияющую дыру. В нее ворвался ночной воздух, остатки портьер заколыхались на холодном ветру.
Джодах подбежал к дыре с зазубренными краями и посмотрел вниз. Старик использовал брата Танара в качестве подушки, чтобы смягчить приземление. Брат валялся лицом вверх на булыжной мостовой, а Воска уже откатился в сторону.
– Давай! – закричал старый маг, – они не будут все утро ждать, пока мы спасемся!
Все еще ослепленный брат Танар поднялся и потянулся в ту сторону, откуда раздался голос Воски. Старик обернулся и ударил его скованными запястьями. Тот снова упал на мостовую.
Джодах оглянулся на разгромленную комнату. Примата уже стояла на ногах, опираясь на стол, и ругалась, по ее щекам текли слезы. Джодах снова глянул на улицу. До рассвета было еще далеко, за закрытыми ставнями окнами всех домов было тихо.
Юноша прыгнул вниз.
Он тяжело приземлился и немного прокатился вперед. Воска тут же оказался рядом и помог ему подняться.
– Надо действовать.
– Куда мы идем? – спросил Джодах.
– Мы не идем никуда, – быстро, но твердо сказал Воска. – Ты как можно быстрее сматываешься отсюда. Укради какую-нибудь одежду и тайком выберись из города. Не знаю как, но тебе надо покинуть Алсоор. Я за это время постараюсь найти кузнеца. – Он поднял скованные руки и потряс ими, подчеркнув сказанное. – При условии, что мне удастся отыскать того, кто не слишком верит матери церкви.