Нат Пинкертон и дом смерти

– Как, Лора не приехала?

– Нет, ведь я писала тебе, что она сильно захворала и теперь только начала поправляться.

– Но ты, однако, писала, что она уже встала с постели и даже выходила с тобой на прогулку?

– Да, но сегодня… впрочем, о чем долго говорить, ну, не приехала и все тут!

Так беседовали брат и сестра, Эрих и Ильза Эринг, дети проживавшей в Нью-Йорке немецкой семьи.

Двадцатитрехлетний Эрих, студент Питтсбургского университета,

только что прибыл в Нью-Йорк к своим родителям. Сестра приехала встречать его на вокзал, и теперь они шли по Пятой авеню, где помещался дом семьи Эринг.

Молодой человек был высокого роста, стройный, очень недурен собой; его открытое лицо, со светлыми, лихо закрученными усиками, производило симпатичное и приятное впечатление.

Рядом с ним сестра его Ильза выглядела очень миниатюрной, хотя обладала изящной и довольно пикантной фигуркой.

На ее бледном личике ясно отражалась озабоченность, а в нежных голубых глазах стояли слезы.

По-видимому, ее тяготило какое-то горе; ей хотелось что-то сказать, но она боялась огорчить горячо любимого брата.

Она пытливо посмотрела ему в глаза и заметила, что он был разочарован и немного раздосадован.

– Не надо сердиться! – просила она. – Быть может, как раз сегодня Лора чувствовала себя не совсем хорошо. Иначе она, наверно, тоже приехала бы.

Тут он не выдержал:

– Я чувствую, что ты не откровенна со мной! С Лорой что-то неладно и ты не хочешь мне сказать, в чем дело! У меня так тяжело на душе! Мне кажется, что нам грозит несчастье!

Ильза печально улыбнулась и пожала плечами.

Они шли под руку. После довольно продолжительного молчания Эрих снова заговорил. Он внезапно остановился, взял сестру за руку и воскликнул:

– А теперь скажи мне совершенно откровенно: разве вы не обратили внимания, что в последнее время, еще до болезни, с Лорой произошла крупная перемена?

– Мы все видели это, – печально ответила Ильза, – да и не только нам это бросилось в глаза, но и мистеру Брауну, отцу Лоры. Мы теряемся в догадках, а хуже всего то, что от самой Лоры нет возможности добиться объяснения причин ее странного состояния.

– А что говорят врачи?

– Руками разводят, – ответила Ильза, – ее пользуют несколько врачей и ни один не понимает, в чем дело. Впрочем, один сказал, что…

Ильза запнулась.

– Говори, – просил Эрих, – ради бога, скажи мне все!

– Он сказал, что есть основание предположить умственное расстройство.

Эрих был ошеломлен. Помолчав немного, он сказал:

– Ильза, мы всегда были с тобой друзьями, да и Лора видела в тебе лучшую подругу. Тебе известно, что между нею и мною зародились нежные отношения, не имеющие ничего общего с обыкновенной влюбленностью студента и молодой девицы. Да ты и сама должна была видеть и чувствовать, судя по всему моему поведению по отношению к Лоре: у меня самые серьезные и вполне искренние намерения. Я часто писал, и она всегда отвечала мне, но за последние полтора месяца я не получил от нее ни строчки! В чем тут дело?

– Ты знаешь, что именно полтора месяца назад Лора захворала?

– Конечно, знаю! Но ведь уже две недели, как

она встала с постели и, мне кажется, могла бы написать хотя бы открытку!

Ильза нежно и с участием взглянула на брата.

– Она имеет что-то против тебя, Эрих. Я чувствую это с тех пор, как она захворала. Прежде, когда мы бывали вместе, она охотнее всего говорила о тебе, постоянно расспрашивала, как тебе живется, что ты пишешь и вообще так интересовалась тобой, что сразу можно было догадаться, что она питает к тебе особое чувство. Но теперь она совершенно изменилась и совершенно не хочет слышать о тебе. Как только я заговариваю, она умолкает и становится серьезной. Она прекращает разговор или переводит его на другие темы.

Эрих побледнел.

– Давно ли она так изменилась?

– Со времени болезни. У меня сложилось такое впечатление, точно болезнь вытравила что-то из ее сердца, точно после того, как она начала поправляться, в ней умерло всякое чувство к тебе.

Эрих невольно прижал обе руки к груди, как бы силясь подавить ужасный страх.

– Боже мой! – бормотал он. – Ведь я не сделал ей ничего дурного! Я ни в чем не провинился перед ней! На нее должно было повлиять что-то совершенно непонятное, ужасное. Но я, во что бы то ни стало, узнаю, в чем дело.

Сестра с нескрываемым участием посмотрела на брата.

– Как ты можешь узнать? Она не сказала об этом ни единого слова ни мне, ни своему отцу.

Вдруг Эрих вздрогнул.

– Боже праведный! – вырвалось у него. – Неужели она полюбила другого и забыла меня?

Ильза энергично покачала головой:

– Этого я совершенно не допускаю! Да разве может не любить тебя та, которой ты отдашь свое сердце!

Она с гордостью и любовью взглянула на брата, бывшего, по ее мнению, верхом совершенства. Но он не обратил внимания на ее слова и, по-видимому, даже не расслышал их.

– Не знаю, что и думать! – шептал он. – Не хочу верить, что кто-нибудь другой мог завладеть ее сердцем! Но я хочу выяснить все и потому сегодня же пойду с визитом к фабриканту Брауну.

– И я пойду с тобой, – сказала Ильза, – будем надеяться, что тебе представится возможность поговорить с Лорой с глазу на глаз. Если и тебе не удастся раскрыть тайны ее душевного расстройства, то это и никому не удастся.

Эрих с благодарностью пожал сестре руку:

– Ты так добра, Ильза, я вечно буду тебе признателен за это. Я надеюсь, что мне удастся исцелить Лору, так как, по-моему, тут кроется какое-то недоразумение.

Он поднял голову и как-то сразу повеселел.

– Иначе и быть не может! – продолжал он. – Сегодня же на душе моей Лоры снова станет светло; я разгоню эту тайну силою моей любви.

Он оживился, так как его снова окрылила надежда. Он нисколько не опасался, что ему, быть может, в тот же день придется пережить горестное разочарование, так как не знал за собой никакой вины и ему казалось, что нескольких слов окажется достаточно, чтобы вернуть расположение любимой девушки.

– Поспешим домой! – обратился он к сестре. – Я не дождусь минуты, когда увижу Лору и в темных глазах ее прочитаю прежнюю сердечную любовь!