Natura bestiarum.
Шрифт:
— Майстер Гессе…
— Все будет хорошо, Амалия, — успокаивающе отозвался Курт.
— Ян, не пори горячку… — начал помощник, и Ван Аллен рявкнул, не оборачиваясь:
— А ты заглохни!
— Помолчи, Бруно, — согласился Курт, продолжая стоять на месте. — А ты не пори горячку.
— Он тварь, — произнес охотник с расстановкой, словно втолковывая некую прописную истину неразумному ребенку. — Зверь.
— Я вижу человека.
— Однако этой ночью, как я понимаю, не видел.
— Спорить не стану.
— Тогда почему ты… Какого
— Присядь, — повторил он, и Ван Аллен снова потребовал, не убирая ладони с рукояти:
— Отойди.
— Я стою между ним и тобой, — заметил Курт, стараясь не кривиться от режущей боли в голове и тошноты, подступающей к горлу все назойливей. — Как полагаешь, это потому, что по первой же твоей просьбе я скажу «ах, да, конечно» и уйду?
— Уйдешь, — подтвердил тот и, когда Бруно, стоящий у двери, сделал шаг вперед, прикрикнул: — Стоять и не рыпаться, или не посмотрю, что монах!.. Отойди.
— Нет, — возразил он коротко.
— Я все равно пущу зверенышу кровь.
— Значит, для этого тебе придется пройти сквозь меня.
— Готов сдохнуть, спасая твари жизнь?
— Проверь, — предложил Курт, и тот вздохнул.
— Да я тебя сейчас плевком перешибу, — почти с состраданием произнес Ван Аллен. — Ты же на ногах еле стоишь. По-хорошему прошу: уйди с дороги.
— И что тогда будет? — уточнил Курт, по-прежнему не двигаясь. — Убьешь его? Мать поднимет крик; придется упокоить и ее. Я не позволю тебе этого сделать, а значит, надо будет отправить на тот свет и меня, а поскольку в живых останется свидетель твоих славных дел — и моего помощника тоже. Женщина, ребенок, инквизитор и монах; хороший набор подвигов для истребителя человекоубийц.
— Пусть кричит, — согласился охотник. — Чай не оглохну. Ты? Тебе сейчас будет довольно одного тычка, чтоб свалиться и еще долго не подняться. Это даже не засчитают как покушение на инквизитора, когда узнают, в чем было дело. Ну, и помощник твой мне в этом случае не помеха и не преграда. Отойди. Больше просить не буду.
— Так не проси.
Ван Аллен двинулся вперед, и он шагнул навстречу, пытаясь собрать себя в кулак и впрямь не завалиться от первой же оплеухи.
— Да ты шутишь, — усмехнулся тот снисходительно, попытавшись отодвинуть его в сторону.
Руку со своего плеча Курт сбросил рывком и толкнул охотника в грудь, вынуждая отступить. Памятуя о собственной слабости, в этот толчок он попытался вложить как можно больше силы и понял, что недооценил себя, лишь когда тот, пошатнувшись, едва не упал, сделав два шага назад.
— Значит, вот как, — констатировал Ван Аллен тихо и метнулся вперед.
Бруно, попытавшегося напасть со спины, он ударил локтем в ребра, с силой толкнув, помощник отлетел назад, не успев развернуться в тесной комнатушке и с грохотом врезавшись спиною в дверь, и Амалия взвизгнула, вжавшись в стену. От удара в голову Курт увернулся, на миг позабыв о дурноте и боли, и лишь вновь взорвавшиеся разноцветные созвездия, затмившие взор, помешали
— Хватит, Ян, — выговорил он тяжело. — Уж кому, а нам с тобою драться глупо. Может, мы, наконец, поговорим?
— Надо ж, — усмехнулся тот недобро, прижав ладонь к ссаженной о доски пола щеке. — И впрямь двужильный… «Поговорим»? О чем, черт возьми? О чем здесь можно говорить?!
— Хороший вопрос, — согласился Курт, стараясь не показать того, что ноги готовы вот-вот подогнуться, а перед глазами, мешая видеть, по-прежнему висит радужная пелена. — Тебе не кажется странным или интересным тот факт, что я с моей репутацией — и вдруг прикрываю его? Не интересно узнать, что происходит? Любопытство хотя бы не одолевает?
— Еще как; и ты, несомненно, все это расскажешь — после, когда я закончу, а сейчас — отойди. В следующий раз буду бить всерьез.
— Положим, я отойду, — предположил он, — и что дальше? Вот так просто подойдешь и перережешь ему глотку? Вот так, на глазах у его матери, убьешь безоружного мальчишку, который не оказывает тебе никакого сопротивления?.. Брось, Ян. Я бы смог. Ты — нет.
— Проверим? — криво улыбнулся тот.
— Если у тебя таки поднимется рука, — продолжил он уверенно, — ты знаешь: уснуть спокойно ты больше не сможешь. Через год, через десять лет ты будешь это видеть всякий раз, как закроешь глаза. Думать будешь о том, что стал на шаг ближе к истребляемым тобою тварям. Готов стать таким же, как они, Ян? Оно того стоит?
Дверь позади него распахнулась от удара, едва не отбросив снова на пол стоящего рядом Бруно, и на пороге возник фон Зайденберг с обнаженным оружием в руке.
— Почему крики и шум? — спросил он и запнулся, увидя оцарапанное лицо охотника. — Что происходит?
— Как вовремя, — заметил Ван Аллен с неуверенной усмешкой. — Быть может, скажешь им?
— Скажет — что? — уточнил тот, когда Курт не ответил, и охотник подбодрил:
— Давай, Молот Ведьм, гордость Конгрегации. Скажи.
— Вложить камень в чужие руки — это хороший выход, Ян, — отозвался он, наконец. — Вот только последствия будут те же самые.
— Что тут происходит? — повторил рыцарь уже настойчивей.
Ван Аллен, помедлив, перевел взгляд на Амалию, на Хагнера, по-прежнему молча и недвижимо стоящего у стены, и, вздохнув, расслабил сжатую в кулак ладонь.
— Пусть скажет, — произнес он с подчеркнутой издевкой, — пусть при всех, в открытую признается в том, что без охотников Инквизиция погрязла бы во всевозможной нечисти, и что сами они нихрена не способны сделать.