Натуральный обмен
Шрифт:
– Они здесь, - сообщил мне монах и замер, стучаться сам он явно не собирался.
И я бесцеремонно постучал по гладкой деревянной поверхности.
– Я же просил не беспокоить!
– раздался с той стороны недовольный голос Леонера.
– Кого Господь привел на наши головы?
Я хмыкнул, такой интерпретации фразы: "Кого там черт принес?" я еще не слышал. У главы церкви стоило поучиться строить обороты речи, чтобы приводить всех собеседников в замешательство.
– Это я. Надо поговорить.
В ответ послышались неясные ругательства, потом бормотание спорящих между собой, затем звук отодвигаемого кресла и шаркающие шаги к двери. Замок щелкнул, и провожавший меня монах, втянув голову в плечи, поспешил ретироваться.
Леонер открыл дверь.
– Что-то случилось?
– тревожно спросил он, уставившись на меня.
– А разве нет?
– в свою очередь я не сводил глаз с него и окончательно уверился, что не ошибся: уж слишком усталое и осунувшееся лицо было у монаха.
– Вы же прячетесь ото всех уже несколько дней. Это я пришел спросить, что случилось.
Леонер задумчиво пожевал губу, посмотрел по сторонам, убедился, что я один, а потом шире распахнул дверь.
– Заходи, - буркнул он, - раз уж пришел.
Я вошел в келью. Свет здесь был ярче, чем в коридоре, но не настолько яркий, чтобы пришлось зажмуриваться. На стуле у маленького столика сидел Мельвидор, устало подперев рукой подбородок. В его глазах была тоска, и это еще больше меня насторожило.
– Да что, черт возьми...
Я не договорил, потому что Леонер попытался меня ударить, я увернулся от его замаха и только тут сообразил, что сделал: при монахе помянул черта в храме.
– Только без рук, - напомнил я.
– Кажется, мы это уже обсуждали
– Да я ему...
– начал распыляться Леонер, но Мел остановил его.
– Остынь, - попросил он, - Андрей как-никак единственное, что у нас осталось.
От этих слов мороз побежал по коже, я так и замер там, где стоял.
– Как это - единственное?
– не понял я. Страшная догадка обдала меня таким ужасом, что мне стало трудно дышать.
– Не хотите ли вы сказать, что...
Леонер обеими руками взялся за крест и опустил голову. Мельвидор же удрученно кивнул.
– Да, - коротко и одновременно убийственно сказал он.
– Не может быть...
– Да, - повторил волшебник.
– Поиски наследника окончены. Нашли его тело. Эридан мертв.
Я все еще не понимал, не желал понимать.
– Вы шутите, да?
– на всякий случай уточнил я.
– Вы меня пугаете, да? Очередная проверка?
Я ожидал услышать, что угодно, когда прорывался сюда, но только не это. Я скорее ожидал, что они нашли принца и теперь не могут уговорить его вернуться, но чтобы такое! Даже в самом страшном кошмаре я не мог представить, что Эридан может погибнуть.
– Нет, - волшебник покачал головой, - это не проверка и не розыгрыш. Эридан убит, его больше нет. Нет никакого смысла тебя обманывать. Потому мы и заперлись здесь, чтобы все как следует обдумать, мы думали, как лучше сообщить тебе о случившемся.
Как лучше сообщить? Да как тут может быть "лучше"?
Смысл услышанного доходил не сразу, а какими-то убийственными порциями.
– Хотите сказать, что я никогда не смогу вернуться домой?
– мне захотелось завыть от отчаяния.
– Не хотим, - вздохнул маг, - но это правда. Без Эридана я не смогу открыть проход. Андрей, ты не представляешь, как мне жаль...
– Нам, - вставил Леонер.
Они смотрели на меня так, как будто я смертельно болен и нет никакой возможности меня спасти... нет, как будто я уже давно мертв и похоронен.
– Нет, - прошептал я, губы не слушались.
– Это неправда... Я не хочу...
– Андрей, успокойся, - волшебник протянул ко мне руку.
Мне хотелось бежать отсюда, выскочить за дверь и... Вот только бежать мне было совершенно некуда. Андрея Дёмина в этом мире никогда не существовало.
Я просто стоял и смотрел перед собой, мне нечего было сказать. Мел и Леонер тревожно смотрели на меня. Они ждали реакции. Какой? Криков? Слез? Истерики? Но в этот момент я не чувствовал ничего, просто хотелось провалиться сквозь землю, умереть вместе с Эриданом.
Волшебник встал и шагнул ко мне.
– Андрей, ну, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, - от жалости и мольбы в его голосе мне стало тошно.
– Сказать?
– придушенно переспросил я.
– А что мне сказать? Я никогда не вернусь домой, что тут скажешь? Черт!
– я потер руками лицо, пытаясь прийти в себя.
На этот раз за "черта" мне ничего не сделали. Леонер достал с полки на стене небольшую фляжку и протянул мне.
– Выпей.
– Если это не яд, не хочу, - мрачно отозвался я.
– Пей, - монах угрожающе сдвинул брови, - или мы зальем в тебя силой.
И он впихнул фляжку мне в руки.
К чертям собачьим! Мне было так плохо, что не имело никакого значения, что делать и, тем более что пить или есть.
Я отхлебнул обжигающую жидкость. Крепчайший спирт, но я проглотил его, даже не поморщившись.
– Отлично, - монах отобрал у меня сосуд,- а теперь садись и успокойся.
Успокоиться? Да меня, наоборот, самого до ужаса пугало собственное спокойствие. Никаких эмоций, одно черное отчаяние.
Я послушно опустился на стул и поднял глаза на Леонера.
– А разве я не спокоен?
– Ты пугающе спокоен, - признал монах и вдруг взорвался вместо меня.
– Очнись же! Наори на нас! Это ведь мы во всем виноваты!
Так вот оно что, они ждали обвинений. Но я не собирался облегчать их муки совести своими бесполезными обвинениями. Что изменят мои крики, мои слезы, которые и так стоят в горле? Что бы я ни делал, это ничего не изменит. Ни-че-го.