Натюрморт с живой белкой
Шрифт:
— Доверься мне, — Денис отвел ее руку от своего лица и стиснул пальцы, захватив край влажной теперь простыни. Их глаза оставались напротив друг друга, но Белке казалось, что между ними пошел дождь, настолько мутным стало лицо Дениса. Он наклонялся все ниже и ниже к ее приоткрытым губам — напор его поцелуев ослаб, он едва касался ее языком, попеременно целуя щеки. Она терлась о короткий мягкий ворс его бороды, стирая с лица следы его поцелуев, чтобы тут же подставить лицо под новые. Он отпустил ее пальцы. Белка не смогла согнуть их, будто держала в руках хрустальный шарик. Но вот она сжала кулак, и осколки
Белка отыскала на его спине топорщащуюся родинку и с таким неистовством крутила ее сейчас, точно желала оторвать. Ему это надоело, и он вновь избавился от ее рук. Белке пришлось искать край подушки, потому что простыня под пальцами Дениса намертво приросла к матрасу. Белка видела все его лицо и, боясь пьяного блеска собственных глаз, откинула голову. Теперь перед глазами плыл потолок, точно тяжелое снежное облако, и вот из него повалил снег, обжигающий, острый — губы Дениса впились в ее шею, а пальцы сдавили грудь. Белка выгнулась сильнее и принялась судорожно шарить по простыне в поисках опоры — и нашла ее в напряженных бицепсах Дениса, подалась к нему, ища губы, но он лишь прижался щекой к ее щеке, так же как она судорожно хватая ртом воздух, который вылетал обратно то ли свистом, то ли хрипом, то ли стоном.
Слова рассыпались по кровати отдельными звуками, из которых не сложить было даже их двух имен. Все утратило смысл. Мир неумолимо сужался до двух переплетенных тел — дрожь соседствовала с жаром, трепет прикосновений с яростными стальными тисками. Они тянулись друг к другу и тут же отталкивали, захлебнувшись в волне страсти.
Огромная капля скатилась с носа Дениса на лоб Белке. Белка схватила ртом воздух, но не смогла удержать его даже на секунду, он вырвался протяжным стоном. Ее накрыло с головой, оглушило, ослепило и отбросило на подушку. Голова Дениса покоилась на ее плече. Нога прижималась к ноге, и их ноги дрожали в унисон. Не в силах открыть глаз, Белка гладила волосы Дениса — они уже наэлектризовались под ее пальцами, но она не в силах была остановиться. Он не поднимал головы и единственный воздух был тот, каким делилось с ним покрытое горячей влагой тело Белки.
— Если тебе тяжело, скажи, — прохрипел он отрывисто. — По собственной воле я с тебя не слезу.
Она молчала, и он продолжал лежать на ней неподвижно, а потом все так же тихо спросил:
— Тебе было хорошо? — Белка по-прежнему молчала. — Если нет, то мой долг перед тобой вырос вдвое. Мне было безумно хорошо с тобой.
Белка дернулась, и Денис откатился в сторону. Только долго не стал на нее смотреть, а вновь накрыл ладонью грудь, чтобы спуститься к пупку и ниже. Белка подтянула ноги и перевернулась на бок, придавив Денису пальцы.
— Я не могу больше, — она с трудом удерживала взгляд на его глазах. Тот упрямо скатывался по груди все ниже и ниже. — Вернешь долг вечером.
Она вжала мокрый затылок в подушку и потянулась, чтобы увериться, что невесомое тело по-прежнему принадлежит ей.
— Ты так ответила на мой вопрос? Я ничего не добился?
Он нависал над ней, с трудом удерживая руку на матрасе, отдельно от ее тела. Белка осторожно коснулась его щеки, потом приподнялась и поцеловала его в губы, но он не ответил. Она слышала, как стучит его сердце. Вернее, чувствовала, прижавшись грудью к его мягким волосам.
— Я теперь точно больна. Потому что не хочу вылезать из постели.
Денис рухнул на нее, вдавил в подушку жадным поцелуем, и она сомкнула на его спине руки в собственническом жесте.
— У меня предложение! — Денис едва дышал, возвышаясь над ней глыбой. — Давай уедем на пару дней. У меня есть домик в горах. Там нет ничего. Только кровать. Нам больше ничего и не потребуется.
Сердце Белки сжалось. Она сильнее подтянула ноги к животу.
— Папа может вернуться послезавтра…
— К черту твоего папу! — почти закричал Денис. — У тебя своя жизнь! Твой брат прав!
Белка отвернулась, но Денис вернул себе ее лицо за подбородок.
— Я не хочу оглядываться на дверь, боясь, что он войдет. Ты решила в этом отпуске быть со мной, так и будь со мной. Только со мной. Это часть взрослой жизни, понимаешь? Уходить из семьи к тому, с кем тебе хорошо. Два дня…
Белка вырвала свой подбородок и поймала руки Дениса.
— У меня с ним две недели. Всего две недели. Ты не понимаешь.
— Я все понимаю. У меня с тобой и того меньше. Два дня. Отдай их мне. И я постараюсь сделать так, чтобы ты о них не пожалела, — Денис на миг поджал губы. — Ну и… И о том, что для этого дела выбрала меня.
— Куда ты хочешь ехать?
— Это в Каталонии, на море, недалеко от Фигераса.
— А ты был в музее Дали?
— Вот и сходим, — тут же перебил Денис. — У меня же личного гида не было. А теперь есть. Тебе долго собираться?
Белка ткнула пальцем в угол, где валялся рюкзак.
— Все собрано. Я же в Париж собиралась.
— Париж, Фигерас, какая разница, верно?
Он поцеловал ее и слез с кровати.
— Я порежу сыр и багет, да?
— Не забудь нектарины, — улыбнулась Белка.
И Денис поднял в воздух большой палец.
Глава 27 "На волне абсолютного безразличия"
Они добрались до испанского пляжа, и все… Дальше двигаться Белка отказалась.
— Я, наверное, и завтра даже часа не прохожу в музее.
Белка согнулась к ногам, которые Денис зарывал в горячий песок, и снова откинулась на полотенце, вздыхая про себя, что даже после первого дня конно-спортивного лагеря тело так не ныло, как после первой ночи с парнем. Она снова приподняла голову: Денис уже просто сидел рядом, молча глядя на море.
Белка поправила съехавшие на нос очки. Они планировали оставаться здесь до вечера, поужинать в прибрежном ресторанчике и только тогда отправиться в горы. Выходило так, что жариться им тут еще не меньше часа. Все брызги давно исчезли с тела, но возвращаться в воду не хотелось — это означало встать и пройти по меньшей мере шагов тридцать, а даже один шаг представлялся сейчас для Белки пыткой.
Вокруг по-прежнему звучала в основном французская речь, и Белка поймала себя на мысли, что хочет абстрагироваться от внешнего мира и перестать понимать людей. Испанский подарил бы хотя бы часть этой иллюзии, но они пока не сильно продвинулись от границы.