Натюрморт (в сокращении)
Шрифт:
Джереми ушел, когда закончил с ней упражнения. Дрю досмотрела какой-то фильм и тоже ушла, пообещав прийти завтра. Пэтси то входила, то выходила из комнаты, хлопоча в основном над Уорреном, пока в одиннадцать не отправилась спать. Уоррен оставался до конца шоу Дэвида Леттермана, потом нажал на пульт и погрузил дом в тишину.
Она лежала, вслушиваясь в пугающие поскрипывания и постукивания, какие раздаются обычно в доме, когда все засыпают. Все, кроме нее, спали.
Я и впрямь сжала руку Дрю или сестра
— Кейси, — позвал ее Уоррен. — Ты не спишь?
Зачем он пришел? Доделать то, что начал? Как? Положив подушку мне на лицо и подержав немного? Или пустив мне в вену пузырек воздуха?
— Не могу заснуть, — сказал Уоррен, подходя к окну. — А ты?
Раньше, когда Уоррена мучила бессонница, он часто будил Кейси. А что теперь, привычка? Зачем ты пришел?
— Как красиво! На небе полно звезд. Луна почти полная. Тебе бы понравилось.
Я любила тебя. Любила всем сердцем. Как ты мог это сделать?
— Так это правда? — спросил он, подходя к кровати. — Ты сжала руку Дрю? — И он взял ее ладонь в свою. — Или это плод пылкого воображения твоей сестры, или это просто мышечный спазм, или ты хотела что-то сказать?
Значит, последние часы мы провели будто вместе: не спали, мучимые одним и тем же вопросом. Даже теперь мы мыслим одинаково.
А может быть, мы никогда не мыслили одинаково и ты только притворялся.
Уоррен сжал пальцы Кейси.
— Скажи мне, Кейси, — вкрадчиво прошептал он. — Ты же знаешь, что ничего не можешь от меня скрыть. Ты думаешь обо мне? О том, как мы были счастливы? — Он присел на кровать и стал машинально поглаживать ее бедро.
Ах, Уоррен. Мы же действительно были счастливы.
— Признаюсь, мне тебя не хватает. Помнишь, как ты прижималась ко мне ночью? Мне не хватает твоих ласк, долгих, сладких. Я был таким хорошим мужем. И, кстати, после этого несчастного случая с тобой я стал еще лучше. Более внимательным, более заботливым. И гораздо более верным.
Что ты говоришь?
— Голову даю на отсечение, ты ни о чем не подозревала. Твоя наивность — половина твоего очарования. Несмотря на дурной пример своих родителей, ты верила в семью и в моногамию. Ты верила в сказки.
Кейси вдруг осознала — и внутренне содрогнулась, — что муж говорит о ней в прошедшем времени.
— Впрочем, в отличие от твоего отца, я был очень осторожен.
Уоррен склонился к ней и захватил ртом ее губы. Кейси хотелось отвернуться, хотелось поднять руку и дать ему пощечину.
Он
— Ох, что же делать, что же делать, — бормотал он. — Ты, Кейси, просто загадка, ты знаешь. Что мне с тобой делать?
Ты уже сделал достаточно.
Он вдруг кинулся к ней, грубо схватил за подбородок и поднял ее голову вверх.
— Ты видишь этот свет? Видишь?
Что ты делаешь?
— Не моргаешь, никак не реагируешь, — сказал он с явным облегчением. Кейси по звуку догадалась, что он прячет фонарик в карман халата. — Итак, теперь мы знаем, что ты по-прежнему не видишь. Но это, судя по всему, вопрос времени. А время — это все. Правильно? Правильно? Черт возьми, Кейси, ты здесь?
— Что-то случилось? — открывая дверь, спросила Пэтси.
Кейси почувствовала, как Уоррен вздрогнул.
— Ты давно здесь?
— Секунды две. Мне показалось, что я слышу голоса.
— К сожалению, только мой, — сказал Уоррен со смущенным смешком.
— С Кейси все в порядке?
— С ней все хорошо, это я не мог заснуть, — объяснил Уоррен. — И подумал, что надо пойти посмотреть, как она.
— Приготовить тебе чего-нибудь поесть? Ты ведь не ужинал.
— Не нужно.
— А чаю?
— Нет. Спасибо. Иди спать. Завтра будет тяжелый день. Прости, что разбудил.
— Ничего, я всегда чутко сплю. Ты, к счастью, спас меня от очень неприятного сна.
— Да? И что тебе снилось?
— Обычный кошмар. Человек без лица, с ножом, гонится за мной по темному переулку, я кричу, а он все ближе и ближе… Вот ты и спас меня от него.
— Хм, пригодился.
— Ну давай, что-нибудь простенькое, скажем, чашку горячего шоколада? — настаивала Пэтси. — Это поможет заснуть.
— Не беспокойся.
— Меня это ничуть не затруднит, честное слово.
— Конечно, горячий шоколад — звучит заманчиво… — Голос его вдруг сорвался. — Прости, — сказал он, сдерживая рыдания.
Пэтси бросилась к Уоррену и обняла его.
— Ничего, ничего, — приговаривала она, — тебе надо выплакаться. Поплачь, поплачь.
— Все так ужасно, мне так жаль. Я стараюсь быть сильным для Кейси…
— Невозможно быть сильным двадцать четыре часа в сутки.
— Но не могу. Иногда накатывает такая тоска, такой я никчемный.
— Что ты говоришь. Ты лучший мужчина из всех, кого я знаю.
В комнате стало тихо, и Кейси, не способная видеть, увидела Пэтси в объятиях Уоррена, их губы были нежно прижаты друг к другу.
— Ох, прости, — сказал он, вдруг отпрянув. — Не знаю, что это на меня нашло. Как я мог такое сделать?
— Ничего страшного не случилось, Уоррен. Все в порядке.
— Нет, не в порядке. Я поставил тебя в неловкое положение. Я пойму, если ты захочешь уйти.
— Я не уйду. Я знаю, что ты не в себе, ты переживаешь.