Научи меня любить
Шрифт:
Дарья целует его первой, и Кирилл чувствует перемену в ней. И ему это определённо нравится.
***
В тире они пробыли почти до десяти вечера. С каждой отпущенной стрелой, с каждой дрогнувшей тетивой Дарья ощущала, как в теле разливается лёгкость от принятых решений. Да и сама стрельба ей показалась весьма увлекательной. Не зря же этот вид стрельбы — самый древний. Дарья представляла, как это — держать на кончиках пальцев чью-то жизнь, таким лёгким движением сдерживать смертоносный лёгкий снаряд. Конечно, у неё впереди была лишь бумажная мишень, но в волнующей близости
Обратно ехали почти в полном молчании. Им не нужны были слова, потому что оба знали, что страсть, сдерживаемая в стенах тира, скоро найдёт выход. Предвкушение было сладостным, а близость — взрывной. Морозова отдавалась самозабвенно, не сдерживая криков, наплевав на то, о чём подумают соседи. Хотя, о чём ещё тут можно было подумать?
Она позволяла ему такое, отчего потом ещё долго при воспоминаниях будет хотеться опустить лицо в ледяную воду. Дарья наслаждалась и позволяла наслаждаться собой. Она училась понимать и принимать желания своего тела, а ещё ей хотелось научиться понимать желания его тела. Ну, кое-что очевидное, она конечно понимала, но готова была учиться и большему.
Дыхание тоже потом восстанавливали долго.
— Завтра первая пара, ты же не выспишься, — Дарья провела пальцем вдоль пера на груди Кирилла.
— Досплю на экологии, — усмехнулся он.
— Только попробуй, — девушка игриво стукнула кулачком парня в плечо. — Твой куратор слишком строгий для подобных вольностей на его предмете.
У Сазонова пиликнул телефон. Он посмотрел на экран и нахмурился.
— Минуту. Это Костик.
Кирилл встал с кровати и ответил на сообщение. Но в ответ снова прозвучал сигнал входящего сообщения, от которого лицо Кирилла потемнело, что не укрылось от Морозовой.
— Что-то случилось? — забеспокоилась девушка.
— Да нет. Всё решаемо. Это по соревнованиям.
Но Дарья чувствовала его напряжение, которое так и не отпустило. Сазонов ещё какое-то время пробыл у неё, а потом, отказавшись от чая, сослался на то, что действительно хочет выспаться. Уходя, он приник к Дарье крепким, страстным поцелуем, но что-то всё равно беспокоило, скреблось на душе дурным предчувствием. И сама Морозова, как ни старалась, ещё долго не могла уснуть.
70
Утром Дарья чувствовала смутную тревогу. Она скреблась где-то очень глубоко, заставляя всё время зависать в мыслях. Вчера ведь был замечательный день. Своему брату Кирилл представил её как свою девушку, познакомил с семейным бизнесом. А то время, что они провели в лучном тире, вообще можно назвать волшебным. Но что-то было не так. Она чувствовала, ощущала своим трепещущим женским сердцем, пытаясь прогнать из памяти страстный, но будто чужой поцелуй на прощание.
Что же такого ему написал Левищев? Чем вызвал беспокойство, которое Кирилл попытался скрыть от неё?
Морозова глянула на часы и ужаснулась. Было уже почти двадцать минут восьмого! Она точно опоздает. У неё же первая пара! Девушка быстро набросила куртку, схватила сумку и выбежала из дома. Хорошо, хоть живёт совсем недалеко.
В
Но Морозова и подумать не могла, что эти волнения — мелочь по сравнению с тем, что ей придётся испытать.
Она увидела его в коридоре на втором этаже, когда спустилась в преподавательскую отнести журнал посещений. Сазонов стоял в компании нескольких парней и девчонок, а на его шее висла четверокурсница Вера Спасовская. В прошлом году Дарья вела у их группы две дисциплины и хорошо запомнила эту скандальную высокомерную девицу. Ленивая и абсолютно безответственная, Вера много прогуливала и почти никогда не выполняла домашних заданий, но её не отчисляли, потому что её отец был заместителем мэра городка и другом директора колледжа по совместительству.
И сейчас эта рыжая стерва висла на шее у её Сазонова и заливисто хохотала. А он… он и не пытался убрать её руки. Кирилл повернулся в ту сторону, где как вкопанная замерла Морозова, и лишь равнодушно мазнул по ней взглядом. А потом приобнял рыжую и что-то с улыбкой шепнул ей на ухо.
Сердце замерло, и воздух из лёгких будто вышибли. Боль волной прокатилась в груди. Дарья Андреевна поймала взгляд Кости Левищева. Сожаление? Нет, точнее будет назвать это жалостью.
Нечеловеческими усилиями Морозова заставила себя сдвинуться с места и на негнущихся ногах пошла в преподавательскую. Чёртово узкое синее платье, которое так понравилось Сазонову, слишком сильно сжимало грудь, не давая сделать глубокий вздох. Всё, чего хотелось, так это забиться куда-нибудь и взвыть. Так, чтобы стены затряслись и стёкла посыпались. Так, чтобы провалиться глубоко-глубоко и уже никогда не выбраться.
Какая же она дура! Набитая. Глупая простушка, поверившая в принца. Что вообще это было? Умелый развод? Холод пополз по телу от жуткого предположения. А вдруг это был спор на глупую преподшу? И теперь они там обсуждают.
Дарья вернулась в свой кабинет и заперлась в препараторской. Рыдать не могла — грудь и горло сжало в жутком спазме, но и вытирать тихие слёзы сил не было.
А может… Может он так отвлекает внимание? Чтобы о них никто не узнал, не догадался о запретном романе. Слабая надежда обожгла, а потом погасла. Нет, он бы не стал. Не так.
Дарья запустила пальцы в волосы и с силой сжала их, тихо застонав. Как? Как всё стало таким сложным? Как она вообще могла позволить всему этому произойти? И что теперь со всем этим делать? Как, ну вот как заставить себя забыть его глаза, его губы, которые…
***
— Ты довольна? Этого хотела? — Кирилл склонился к уху девушки и прошептал, давясь ненавистью.
Спину жгло от её взгляда. Она стояла сзади в нескольких метрах, сжав побелевшими пальцами журнал. Кирилл понимал, что это произойдёт, что разобраться по-тихому не выйдет. Верины руки отвратными змеями жгли шею, а её красивое лицо вызывало желание превратить его в кровавое месиво.