Научи меня любить

Малиновская Маша

И тогда она приняла единственно верное, как тогда казалось, решение — уехать. Без объяснений. Иначе бы она не смогла, не решилась.

Со всем помогли родители. Без них бы Даша не справилась. Приняли со слезами, но ни о чём не расспрашивали. Только иногда она ловила тревожный взгляд матери и грустный отца. Но так нужно было. Так было правильно.

— Знаешь, ты не имела права.

Морозова сглотнула. Вот

то, за чем приехала эта женщина. Вероятно, она её ненавидит за всё то, что по вине Морозовой случилось с её сыном.

— Не имела права скрывать от него. Это дочь и Кирилла тоже. Я больше не могла смотреть, как ему плохо и стала искать тебя сама. Понадобилось время.

Дарья ничего не могла сказать, лишь вытерла слёзы.

— И как же вы нашли меня? — тихо всё же спросила она.

Светлана Ивановна пожала плечами.

— Люди. Если умеешь спрашивать, то всегда узнаешь ответ.

Из спальни послышалось тихое кряхтение.

— Извините, — пробормотала Даша и встала.

Она уже сделала несколько шагов, но потом обернулась.

— А вы не… не хотите?

— Думала, ты не предложишь, — просияла женщина.

Наворковавшись с внучкой, удивлённо рассматривающей гостью, Светлана Ивановна засобиралась домой.

— Мне пора, Даша.

— Уже поздно, может останетесь?

— Нет, я сказала, что уехала в командировку и после полночи вернусь.

Морозова провела женщину к двери. Уходя, Светлана Ивановна внимательно посмотрела на девушку.

— Ты же понимаешь, что я не смогу скрыть это от него?

Морозова понимала. Тихо забравшись под одеяло, чтобы не разбудить вновь уснувшую дочь, Дарья залилась слезами. В груди трепетало и ныло, кое-как стянутая рана снова разорвалась с треском. Он не простит. Никогда её не простит.

Из сна её вырвал звук вновь раздавшегося звонка. Дарья села на постели. Сколько времени? Четыре утра. За окнами темень.

Звонок повторился. Морозова окончательно пришла в себя, и сердце гулко загрохотало. Она уже знала, кто за дверью. Кое-как пригладив волосы и бросив в рот освежающее драже, Дарья прошла в прихожую и негнущимися пальцами повернула замок.

Это был он. Он стоял в неверном свете подъездной лампы. Руки сжаты в кулаки, глаза походи на горящие угли. Похудел и отрастил приличную щетину, отчего казался старше.

Морозова замерла, боясь вдохнуть.

— Где

она? — прошептал Кирилл, казалось, слова даются ему с трудом.

Дарья отошла в сторону, пропуская парня в квартиру. Сазонов скинул обувь, снял куртку и молча пошёл наугад в комнату. И не ошибся.

Маленькое чудо сопело в детской кроватке, раскинув ручки, сжатые в слабые кулачки. Кирилл смотрел во все глаза, в которых внезапно стало как-то много влаги. Он замер и боялся пошевелиться, боялся спугнуть эту тихую картину.

Но тут маленький человечек пошевелился, смешно причмокнул губами и распахнул глаза. Карие, как у отца. Два взгляда встретились. Маленький носик сморщился, покраснел и… беззубый рот расплылся в улыбке.

Так странно. Кира очень не любит незнакомых, сразу начинает плакать, а тут…

Сазонов бросил на Морозову вопросительный взгляд и, получив в ответ короткий кивок, протянул руки и осторожно, будто от этого зависела его жизнь, поднял ребёнка. Кира сначала напряглась, но потом довольно заплямкала ртом, пустив слюни.

Кирилл глубоко вздохнул и прижался губами ко лбу девочки.

Дарья плакала молча. Она не могла, просто не имела права сейчас что-то говорить. Она лишила его столького! Первого взгляда, первой улыбки, первой бессонной ночи. Он не простит. Она сама себя не простит.

— Собирайся, — Сазонов посмотрел на Дашу. — У тебя два часа.

— Но… — не веря в услышанное, Дарья подняла на Кирилла изумлённый взгляд.

— Когда ты уже перестанешь спорить со мной. Мы едем домой. Я и так слишком много пропустил. Сколько ей? Пять месяцев?

— Пять с половиной.

Простил. Не сразу, не быстро, но простил. И в институт поступил, и в спорт вернулся, и к делам отца приобщился. Но домой всегда спешил, изнывал без своей любимой жены и маленькой дочери. А той только и подавай мужского внимания: ни деда, ни отца от себя ни на шаг вечером не отпускает, а стоит заглянуть к ним в гости Левищеву — пиши пропало. В такие минуты, когда малышка терзает Костика, Кирилл обнимает жену, втягивая носом её особенный запах и просто наслаждается душевным покоем. Да, они прошли через многое, но это кудрявое чудо, дёргающее за уши лучшего друга, стоит того и даже большего.