Научи меня плохому
Шрифт:
— Хорошо, можешь не отвечать.
Андрей улыбнулся, но быстро опомнился и посерьезнел.
— Не думаю, что буду открывать показ. Милко и сам справится. К тому же, в столь деликатном деле. Захочет сам. Это будет даже пикантно.
Катя улыбнулась.
— Надеюсь, что потом ты не станешь в гневе гоняться за ним по залу.
— Вот, значит, как ты обо мне думаешь? Я вообще человек добрый, и никогда не гневаюсь.
— Ну да.
— Катерина, не спорь с мужем. Не надо портить ему настроение в начале вечера.
— А иначе что будет?
Жданов кинул на неё короткий,
— Вот почему ты никогда не можешь промолчать? Тебя так и подмывает мне что-нибудь поперек сказать. Да?
— Да.
— Вот и я о том же.
Помогая Кате выйти из машины, Андрей жену удержал, заглянул в глаза.
— Нервничаешь?
— А по мне заметно?
— Если присмотреться. Ты когда пререкаться начинаешь, значит, нервничаешь.
Катя осторожно перевела дыхание.
— Плохо.
Он притянул её чуть ближе к себе.
— Все нормально будет. Как всегда, впрочем. А, вообще, меня знаешь, что удивляет?
— Что? — Катя приглядывалась к спешащим к входу в здание гостиницы людям, улыбнулась знакомым Андрея, которые поприветствовали их, а сама старалась от мужа не отставать, даже под руку его взяла.
— Что ты умудряешься доводить только меня, — негромко продолжил Андрей, пропуская её вперёд в дверях. Наклонился и шепнул на ухо: — Интересно, почему?
— У тебя иммунитета нет.
— В смысле?
— Я тебе дома расскажу.
— Как интригующе.
— Андрей!
Жданов повернулся на голос, махнул кому-то рукой и заулыбался старательнее. Катю за талию приобнял, а перед самым входом в зал, шепнул ей на ухо:
— Попробуй довести кого-нибудь ещё этим вечером. Вдруг тебе лучше станет.
Катя неуютно повела плечами, осторожно оглядываясь, потом пробормотала себе под нос:
— Мне и так неплохо.
— Что? — не расслышал Жданов.
— Ничего. Я твоих родителей вижу.
— Я боялась, что вы опоздаете! — вместо приветствия возвестила Маргарита. Катя заметила, что свекровь окинула её быстрым взглядом с ног до головы, и, наверное, успокоилась, потому что улыбнулась следом. — Очень рада вас видеть.
Катя удостоилась поцелуя в щёку, такого особого светского поцелуя, без ощутимого касания, а потом повернулась к Пал Олегычу и приветственно тому улыбнулась.
— Папа, ты к Милко заходил? В каком он настроении?
— На взводе, немного, — признался Жданов-старший, и под осуждающим взглядом жены взял с подноса официанта бокал с коньяком. Сделал вид, что взгляд её не заметил, и обратился к сыну. — Ты бы к нему зашел. Ты действуешь на него успокаивающе.
Андрей моргнул от растерянности.
— Правда, что ли? С каких пор?
— Ну, ладно тебе, — рассмеялась Маргарита и махнула на сына рукой. — Милко — тонкая натура, надо прощать ему некоторые слабости.
— Мои он не прощает, — проворчал Жданов, а на жену в сомнении взглянул. — Пойдёшь со мной?
Катя ещё не успела ничего ответить, да и решить тоже, а Маргарита уже взяла её под руку и решительно заявила:
— Никуда она не денется, иди… Работай.
Катя ободряюще улыбнулась Андрею, приняла из рук Пал Олегыча бокал с шампанским, а мужу вслед взглянула всё же с некоторой тоской.
—
Катя глянула на свекровь, послушно огляделась и кивнула. Натолкнулась взглядом на Киру, стоявшую невдалеке в кругу знакомых, тут же отвернулась и сделала пару глотков шампанского.
— Нужно непременно переговорить с Юлианой, пусть возьмет на заметку декораторов. Да, Паша?
— Марго, к показу подготовка идет полным ходом, а ты хочешь декораторов менять?
— Не хочу. Но и просто упустить из вида…
Родители Андрея продолжали обсуждать оформление зала, а Катя смотрела на них, улыбалась, поддакивала, а думать могла только о том, что рядом с Кирой появился Александр, и теперь не скрываясь, её разглядывает, а время от времени и сестре что-то на ухо шепчет. Это раздражало, беспокоило, и Катя тут же начала терять уверенность. Не знала, как себя вести, как встать, куда смотреть, и поневоле начала анализировать каждое своё действие и улыбку. Думала, что хуже уже некуда, но Воропаев подошёл к ним, и самым наглым образом положил ей руку на плечо. Всего на несколько секунд, без всякой фамильярности, жест абсолютно нейтральный, словно она ему близкая родственница, и его в их отношениях ничего не смущает (хотя, когда Александра Юрьевича что-то смущало?), но Катя напряглась, и была уверена, что со стороны это заметно. Правда, нашла в себе силы, и взглянула на Воропаева в открытую, не скрывая возмущения. Тот здоровался со Ждановыми, а почувствовав её взгляд, вроде бы удивился, а потом руку убрал и тут же принялся извиняться.
— Прошу прощения. Не трогаю Андрюшину собственность.
Ждановы рассмеялись, расценив его замечание, как шутку, а Александр Кате в глаза посмотрел, и ухмыльнулся, довольный собой. Что-то объяснять ему, а уж тем более пытаться спорить, было бесполезно, Катя знала, и поэтому лишь вежливо улыбнулась, радуясь тому, что никто вроде бы и не заметил, что она забыла с Воропаевым поздороваться.
— Как медовый месяц прошёл? — шепнул он ей на ухо, когда Ждановы-старшие отвлеклись на разговор со знакомыми.
— Я должна отвечать?
— Нет. — Он усмехнулся. — Я и так вижу. И ведь я всегда говорил, что насыщенная сексуальная жизнь меняет женщину. Но не знал, правда, что до такой степени.
Катя повернулась к нему. Свет в зале начали приглушать, до начала шоу оставалось несколько минут, но Пушкарёва предпочла бы остаться в полной темноте, хотя бы на минуту, чтобы пнуть Воропаева хорошенько за все его пошлые намеки, и чтобы никто этого не заметил. Ведь нельзя допустить сплетен, как говорит Маргарита.
— Мне счесть это за комплимент, Александр Юрьевич?
— Скорее уж за признание ваших успехов, Катенька. Жданов как, доволен?
Она отпила шампанского.
— Спросите у него сами.
Александр показательно вздохнул.
— Прошли те времена, когда мы с Андрюшей делились интимными подробностями личной жизни. Думаю, что безвозвратно.
— Вы огорчены этим, как посмотрю?
— Да, не знаю, как дальше жить буду.
Кира подошла к ним стремительно, одарила Катю недовольным взглядом, а брата за руку дёрнула.