Научная фантастика. Возрождение
Шрифт:
Джованни все еще смущали эти периодические наплывы репортеров. Он слишком хорошо осознавал недостатки своей внешности, и каждый раз, когда ученый видел в газете или на экране свою фотографию, он краснел при мысли, что полмиллиарда читателей и зрителей наверняка говорят себе: «Он не похож на Казанову!» Вероятно, он был чрезмерно чувствителен; в эти дни именно его лицо и его достижения приходили в голову людям на улицах при упоминании имени Казановы; его древний тезка потускнел в сознании общественности.
Кроме того, на беспристрастный взгляд, Джованни уже не казался таким невзрачным, как некогда. Милостью природы он облысел, и голая макушка не напоминала причудливый шутовской колпак, как спутанная копна черных волос, росшая
Он был ошеломлен, когда впервые осознал, что женщина использует на нем его собственную возбуждающую технологию, и быстро пришел к заключению, что она, должно быть, из тех, кто применяет чары на каждом, но постепенно Джованни стал привыкать к мысли, что им действительно восхищаются и его желают. Со временем секреция соблазняющего пота стала объектом нового этикета, в соответствии с которым ее беспорядочное использование выглядело проявлением дурного тона, тем более что теперь само собой разумеющимся считалось, что все могут любить друг друга и без помощи возбудителей.
Вежливость требовала, чтобы образованная, цивилизованная личность применяла секрецию Казановы эпизодически и благоразумно, чтобы деликатно показать свой эротический интерес, не обижаясь, если он не получит ответа. Новый кодекс поведения развивался, и Джованни с удивлением обнаружил, что частенько становится объектом обольщения, так что он некоторое время наслаждался сексуальным успехом. Конечно, многих молодых женщин в первую очередь интересовали его богатство и положение, но он не придавал этому значения, — в конце концов, мог же он воспользоваться своими статусом и состоянием, которых добился собственным трудом.
Так или иначе, он любил их всех. Он любил всех, и все любили его.
Таким стал теперь мир.
Вот так Джованни Казанова наконец-то приспособился к родовому имени. Он оправдывал репутацию своего величественного тезки год или два, а потом решил, что прелести такого образа жизни сильно переоценены. Джованни осчастливил материнское сердце, вновь женившись, но этот раз на женщине, воскресившей в его памяти детские воспоминания об уже пожилой матушке. Новую невесту Джованни звали Жанин. Она родилась в Манчестере и делала карьеру в области косметической цитогеники (что в 2036 году было ближайшей к парикмахерскому искусству сферой). Она была гораздо моложе Джованни, но разница в возрасте супругов ни капельки не волновала.
Джованни и Жанин постоянно баловали друг друга самыми утонченными психохимическими ласками и научились играть восхитительнейшие дуэты на затейливых гормональных инструментах, изобретенных Джованни. Но они также питали друг к другу — и позднее к своим детям — особое чувство, выходящее за рамки простой химии и физиологии: высокую любовь, бывшую целиком триумфом доброй воли. Это сокровище, верили они оба, никогда не вышло бы ни из одной пробирки Джованни.
Так что, обладая этими благами, они жили долго и счастливо.
Впрочем, как и все остальные.
Пол Макоули. Риф
Пол Макоули (р. в 1955 г.) считается самым выдающимся британским фантастом конца 1980-х годов, каким в 1970-е был Йен Уотсон. В те времена, когда развитие фантастики определяли Баллард, Муркок и Олдисс, Пол Макоули работал, скорее, в рамках предшествующей традиции — раннего Артура Кларка. Однако в своих произведениях он обращался и к киберпанку. Позже Макоули начал склоняться к твердой научной фантастике и стал одним из ведущих авторов этого жанра.
«Риф» публиковался в антологии «Skylife», составителями которой являлись Грегори Бенфорд и Джордж Зебровски (основной ее темой был космос и жизнь на разных планетах). Рассказ, принадлежащий к классике жанра, полон потрясающих научно-фантастических и технических образов, но в то же время отличается яркой прорисовкой характеров персонажей, а героиня «Рифа» запомнится читателю надолго.
Маргарет Гендерсон By, войдя в режим «телеприсутствия», направляла прокси в глубину рифта [47] Тигрис, когда ее вызвал Дзю Шо. Другие члены ее команды сдались один за другим, и теперь только она погружалась в расщелину шириной не более сотни метров между розоватыми скалами, покрытыми гладкими наростами. То был слой самых обычных вакуумных организмов — мозаика из сотен штаммов одного и того же вида. Тут и там из него торчали ярко-красные «плети» — виды-симбионты, откладывающие внутри своих оболочек кристаллы сульфата железа.
47
Рифт — расщелина, трещина, разлом.
Казалось, этот слой тянется вниз бесконечно. Пока ни один зонд или прокси не достигали дна рифта, до которого оставалось еще более тридцати километров. Микроскопические чешуйки железосерных комплексов, отслоившиеся клетки, извергнутые шарики углеродных соединений и другие летающие частицы парили, словно туман или снег, а вакуумные организмы образовывали наросты и ажурные сетчатые структуры из нитей восстановленного металла, которые из-за какого-то фокуса сверхпроводимости создавали в радиодиапазоне широкополосный электромагнитный резонанс, пульсирующий, подобно медленному биению гигантского сердца.
Все это забивало помехами канал «телеприсутствия» между операторами и прокси. Только что Маргарет «видела» панораму шириной триста двадцать градусов «глазами» микроволнового радара малютки-прокси, чувствовала, как вакуум непрерывно «высасывает» ее оболочку, ощущала резкий запах чрезвычайного холода (всего на тридцать градусов выше абсолютного нуля) и сложный вкус вакуумного смога (жженый сахар, горячий каучук, смола), слабые струйки водорода, выбрасываемого из складчатого сопла прокси, когда та поддерживала ориентацию относительно поверхности скалы во время спуска, сжав тугой клубок щупалец вокруг клина релейного передатчика. А через секунду оказывалась в своем теле, лежащем внутри операторского кокона в теплой темноте, — в глазах мелькают фосфены [48] , а в ушах звучит «белый шум» [49] , пока блок связи подыскивает работающую частоту, связывается с прокси, и — щелк! — она снова опускается в провал между розовыми скалами.
48
Фосфены — световые вспышки и пятна, видимые в полной темноте или с закрытыми глазами; возникают из-за различных воздействий на глаза и оптический нерв. Простейший способ их увидеть — опустить веки и слегка надавить на глазные яблоки пальцами.
49
«Белый шум» — немодулированные электромагнитные волны, не несущие информации. Его легко услышать при настройке радиоприемника (между станциями).