Научная фантастика. Возрождение
Шрифт:
— Не задавай глупых вопросов — или ты не любил Марию?
Пэм, прежде чем вмешаться в разговор, переключилась на широкое вещание: она не знала, много ли поймут аборигены, но попытаться стоило.
— Ты решил поквитаться, убив несколько тысяч из их народа?
— Не глупи. Я никого не убью. Это не город. Это одно существо. Я могу наказать его — причинить ему боль, не убивая. Я научу его впредь быть осторожнее. Ты ведь тоже понял, да, Ник?
— Да, я почти уверен. Зато не уверен, что, выпустив здесь парафин, ты его не убьешь. Мы на высшей точке над долиной, плотность нашего
Несколько секунд Эрни молчал, и его жучок замер в неподвижности. Наконец он произнес:
— Ты тоже не знаешь. Не знаешь наверняка.
— Конечно не знаю. Но очень правдоподобно, что он единственный на всю планету. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебя остановить. Подумай об этом.
Пэм с неодобрением отметила, что эти слова походят на угрозу.
— И вообще, почему ты винишь в случившемся этот народ или это существо? Откуда ты знаешь, что это случилось по их вине?
— Они были недостаточно осторожны! Ты же видишь это разрушенное здание! Наверняка это случилось там…
— И на склоне под ним все вымерло! Может, они и были неосторожны — но что они могли сделать? Что они знают о водородных соединениях? И что мы знаем о том, как они ведут себя в этом мире, если не считать того, что узнали они уже после гибели девочек и показали нам? Что…
— Мне плевать — что! Я ни о чем не могу думать, только о Джесси. Что она… Какой она была — и я уже никогда не увижу, не коснусь ее. Кто-то должен получить урок.
— Ты хочешь сказать — кто-то должен поплатиться?
— Да, поплатиться! И как же мне намерен помешать Доминик Дикий Медведь Юкка, ставший таким отвратно цивилизованным, что ему безразлична память матери его детей?
— Он так отвратительно цивилизован, что не желает рассказывать своим детям и своим друзьям, что не помешал своему лучшему другу…
— Другу! Как ты можешь называть себя?!.
— А вот увидишь.
— Что?
Что собирался ответить Ник, осталось неизвестным: впоследствии он отказался отвечать на этот вопрос. Снова вмешалась Пэм:
— Послушай, разве мало напугать их… или его? Смотрите, что там творится! Посмотрите на «город», или на существо, или что там оно такое.
Даже Эрни оторвался от экрана сервоавтомата. Впервые со времени зловещего опыта, который провели аборигены с углеводородами, они снова увидели семена одуванчиков. Парашютики тучами взлетали со всех участков зарослей. Их подхватывали капризные воздушные вихри, многие падали вниз, откуда взлетели, но некоторые все же удерживались в воздухе, и их уносило вдаль.
Женщина, уловив замешательство Эрни, заговорила настойчивей:
— Они пытаются спасти все, что можно. Эти штуки в самом деле семена. Родители разбрасывают их при опасности или когда знают, что умирают!
— Ты… Это тоже еще неизвестно! — Эрни, казалось, готов был сдаться, и бешенство, звучавшее в его голосе, погасло.
Ник с пробудившейся надеждой ждал следующих слов Пэм.
Эрни, увлекшись происходящим, почти забыл о жучке. Руки его оставались в уолдо-перчатках, но теперь появилась надежда, что жучок Ника успеет отбросить первого жучка от клапана. Ник должен был воспользоваться шансом. Видя, что Пэм молчит, он заговорил сам:
— Я могу забыть твои жестокие слова о том, что я ее не любил, потому что я любил и понимаю, что ты чувствуешь. Но согласись, то, что ты собираешься сделать, такая же бессмысленная жестокость, как эти слова,
Эрни ответил так, словно не слышал его:
— Если оно напугано, отчего не просит, чтобы я остановился?
— Какими словами? — мягко напомнила Пэм.
«Я» неясно.
Голос аборигена едва не заглушил шепот Пэм и сразу положил конец спору.
Эрни медленно вынул руки из уолдо-перчаток и жестом попросил Ахмета принять управление автоматом.
— Заодно попробуй вставить и «мы», Пэм, — только и сказал он, отодвигаясь от системы управления и от окна.
«Мы» и «я» неясно. По одному.
Может, под маской Пэм и скрывалась улыбка. Она нерешительно оглянулась на спутников, задержала взгляд на Эрни. Потом принялась объяснять. Как-никак числительные давно вошли в общий словарь.
— Внимательно наблюдай «Энни». Одно животное — я. Более одного животного — мы. В «Энни» четыре животных.
Эрни не возразил и негромко добавил:
— Клапан — нет опасности. Какое направление?
Вправо.
Эрни окончательно смутился и оглядел остальных, словно спрашивая, доверят ли они ему управление. Мужчины были заняты жучками, женщина как будто увлеклась разглядыванием семян — если это были семена. Почти все они уже опустились наземь или скрылись из виду, а новых не появлялось. Может быть, ее версия и была верна, хотя сама Пэм относилась к ней скептически. Они вполне могли оказаться оружием…
Скоро стало ясно, что «Энни» направляют к уцелевшему строению. Оно стояло у самого озера, но в стороне от заросших участков. Очевидным, хотя и не единственным объяснением для такого расположения было: предосторожность. Никто не высказал его вслух. Никто не сомневался, что «Студень» при разгрузке разрушил первое здание и уничтожил население, или существо, составлявшее рощу.
Следуя наставлениям аборигена, они проезжали по краю зарослей, и ветвь за ветвью склонялись к окну «Энни». Заглядывали внутрь? Никто в этом не сомневался. Пэм то докладывала, то обучала, рассказывая Гнезду о маршруте и обстановке и поясняя наблюдателям за окном:
— Одно животное управляет. Одно животное говорит. Двое животных двигают жучки.
Их направили в обход постройки к ее нижнему концу. Он оказался открытым, и «Энни» получила команду въехать внутрь. На дальней стороне, обращенной к горячему северу, тоже виднелось отверстие, и внутри, несмотря на множество растений, вполне хватало места для тягача с цистерной. Эрни ввел прицеп внутрь.