Научное наследие Женевской лингвистической школы
Шрифт:
Особый интерес представляет подход Е. Д. Поливанова, который был развит Р. Якобсоном: «Две точки зрения – кодирующего и декодирующего, или, другими словами, роль отправителя и роль получателя сообщений, должны были совершенно отчетливо разграничены» [Якобсон 1965: 400].
Позицией говорящего, связанной с экономией им усилий, пытался объяснить причины языковых изменений А. Мартине [Мартине 1963].
Моделирование отношений между говорящим и слушающим в коммуникации имело результатом разработку в нашей стране «модели смысл ↔ текст» (Ю. Д. Апресян, Ю. С. Мартемьянов, И. А. Мельчук, В. Ю. Розенцвейг).
Идеальный говорящий – слушающий является центральным понятием лингвистической теории Н. Хомского. На основе этого подхода он разработал учение о компетенции и употреблении. Это разграничение имеет определенное сходство с теорией актуализации Женевской школы.
В учении Сеше об организованной речи можно обнаружить постановку
Одним из направлений диахронической типологии Т. М. Николаева называет контенсивную типологию, рассматривающую синтаксические типы как стадии определенного исторического развития общества. Это направление получило особенное развитие в нашей стране (И. И. Мещанинов, С. Д. Кацнельсон, А. П. Рифтин, А. А. Холодович). Вопрос о развитии синтаксических типов предложения в связи с развитием мышления был поставлен Сеше в генетическом и типологическом плане еще в его ранней работе «Программа и методы теоретической лингвистики» (1908) и получил развитие в дальнейших публикациях. Так, в статье «Классы слов и воображение» (1941), отталкиваясь от идей датского лингвиста В. Брендаля, разработавшего процедуру сопоставления синтаксических структур по степени их логической сложности [Bröndal 1928], Сеше предпринял попытку выявить «этапы синтаксической эволюции» в связи с тем, как человек постепенно формировал в своем сознании противопоставление «я – не – я» [Sechehaye 1941b]. Т. М. Николаева отмечает, что «эволюция мышления человека, говорящего на языке», наряду с изучением эволюции языка, представляет интерес для диахронической типологии [Николаева 1990: 136]. Перекликается с современной установкой диахронической типологии «обращенность не только в прошлое, но и будущее» [Там же] и стремление Сеше разработать лингвистику как науку законов.
Продолжает оставаться актуальным положение Сеше о ступенчатом характере языковых изменений для изучения диахронических универсалий. «Такие изменения, – пишет Г. Хенигсвальд в статье “Существуют ли универсалии языковых изменений?”, – имеют вначале бесконечно малое распространение, представляя собой неслучайные отклонения от некоторой нормы; затем сфера употребительности этих отклонений все расширяется... до тех пор, пока не достигнет некоторого предела» [Хенигсвальд 1970: 88].
Наряду с А. Сеше значительный вклад в развитие динамической концепции синхронии внес другой представитель Женевской школы – А. Фрей. Впервые эта проблематика была разработана им в работе «Грамматика ошибок» (1929) [Frei 1929]. Он развивает функциональный подход к языку, считая, что надо изучать живую речь, поскольку то, что сегодня рассматривается как ошибка, завтра может стать нормой, войти в систему языка, другими словами, сегодняшние речевые ошибки в определенной степени составляют базу будущего развития языка.
Стремясь установить причины и вместе с тем связи этих ошибок с индивидуальными потребностями говорящих в коммуникации, он пришел к выводу, что ошибки закрепляются, как только они начинают отвечать общим потребностям.
Подобно тому как у Сеше связующим звеном между статической и эволюционной лингвистикой выступает лингвистика организованной речи, Фрей в качестве такого звена берет функциональную лингвистику. Он указывал, что на практике состояние языка является не точкой, а более или менее длительным промежутком времени, в течение которого сумма происходящих изменений минимальна [Ibid.: 29]. Тем не менее для изучения функционирования языка важно располагать точным критерием, позволяющим сказать в каждом конкретном случае, принадлежат ли данные языковые состояния настоящему или прошлому. Фрей проводил различие между статическим изменением, являющимся обратимым, и эволюционным. Задача функциональной лингвистики – объяснить факты эволюции, представив их как отношение или историю семантических отношений взаимной обусловленности. Это положение применено им на практике на материале индоевропейских языков – древнегреческого, латыни, готского, оскского, умбрского и ведийского [Frei 1940]. Задача лингвиста – реконструкция состояний, т. е. отношений синхронического характера, которые могли существовать в сознании говорящих на данном языке. По его мнению, эта задача согласуется со
Динамическая концепция синхронии получила также развитие в статье Фрея «Законы перехода» [Frei 1944]. Так же как и Сеше, он считал, что антиномия между статикой и эволюцией преодолевается в речи. При этом он исходил из понятия фонетической тенденции, введенной Ж. Вандриесом еще в начале ХХ в.: «Любое фонетическое изменение всего лишь частный случай развития фонетической тенденции в данный момент» [Vendryes 1902: 122].
Язык в синхронии, отмечал Фрей, не представляет собой однородного явления, «поэтому речь должна идти об отношениях между элемен тами языка и элементами речи, или, что то же самое, между элементами разных систем, поскольку любой элемент системы вводится в другую систему только через посредство речи». Таким образом, Фрей наделяет речь системными свойствами, что созвучно современному подходу к этой проблеме [Арутюнова 1990а: 415]. Так же как и Сеше, Фрей отмечает, что любой промежуточный элемент диахронической цепочки прежде чем войти в систему языка принадлежит речи в качестве инновации.
Фрей приводит примеры фонетической тенденции во французском языке, на котором говорят в Женеве: вторая палатализация K в словах, которые по разным причинам, в частности, в связи с поздним заимствованием из латыни, избежали первой палатализации ( Carouge , carotte и др.).
Другая тенденция выделена на уровне возрастных групп: так, в говоре Шарме коммуны Грюийер смягченное l исчезло у молодого поколения (до 30 лет), но сохранилось в произношении среднего (31 – 60) и старшего (61 и более) поколений. В то же время у части говорящих (30 – 45 лет) наблюдаются колебания в произношении. Фрей делает интересное замечание: в данном случае можно говорить о внутриязыковых (межсистемных) отношениях и экстралингвистических (внесистемных) отношениях [Frei 1944: 565]. Таким образом, язык в синхронии не единая система, а совокупность систем, обусловленная социальной, групповой, профессиональной и т. д. принадлежностью говорящих. Эти внешние факторы влияют на эволюционные процессы в синхронии.
Фрей проводил различие между синхроническим и диахроническим аспектами языковых изменений, которые соотносятся как процесс и результат. Изучением динамических аспектов синхронии должна заниматься дисциплина, которую он называет исторической фонетикой, а диахроническим аспектом – диахроническая фонетика. «Историческая фонетика может стать наукой законов, самостоятельной дисциплиной, в задачу которой входит установление отношений взаимозависимости между звуками, располагающимися на единой временной линии» [Frei 1944: 566]. Законы звуковых переходов, установленные исторической фонетикой, могут быть использованы диахронической фонетикой для реконструкции незасвидетельствованных звуковых изменений, оперируя не конкретными звуками, а системой значимостей, как это сделано Соссюром в его знаменитом «Мемуаре».
Динамическая концепция синхронии Женевской школы позволяет преодолеть свойственное структурализму схематическое рассмотрение изменений: «...структурализм смешивает изменение (распространение инноваций) с мутацией , сдвигом (замещением одной структуры другой) и полностью игнорирует промежуточный этап, когда обе структуры – старая и новая – сосуществуют» [Косериу 1963: 296].
В отечественном языкознании понимание языка как динамического явления было характерно для Е. Д. Поливанова. «Так же как, – писал он, – ни один момент языковой истории не выпадает из общей линии безостановочной диалектической эволюции языковых фактов, мы должны встретить в любую эпоху исторической истории, а следовательно, и в современном нам языке ряды неразрешимых диалектических противоречий и уже в силу этого вынуждены рассматривать относящиеся сюда явления не чисто в статическом (описательном) аспекте, но именно как явления текучие и переходные – между некой исходной точкой (в прошлом) и синтетическим разрешением противоречий характеристик данного явления (в будущем)». [Поливанов 1933: 17].
§ 3. Текстоцентрический подход: теория актуализации языковых знаков Ш. Балли и С. Карцевского
Изучение языка в коммуникации с точки зрения системы и ее реализации представлено в наиболее законченном виде в работах Ш. Балли. Он исходил из того, что «если язык является сокровищницей знаков и отношений между знаками, поскольку все говорящие индивиды приписывают им одни и те же ценности, речь представляет собой использование этих знаков и этих отношений для выражения индивидуальной мысли: это – язык в действии, “актуализованный” язык» [Bally 1935: 114].