Научу тебя плохому

Победа Виктория

Ты ж моё солнышко. И чего застеснялась? Вчера ведь на этом самом столе стонала так, что у меня яйца от возбуждения сводило и член в штанах дымился.

— Что и, Есь?

— Я не буду этого делать, — она складывает руки на груди, словно прикрыться пытается.

А я не выдерживаю, тяну к ней свои лапы, хватаю за запястья и резко притягиваю к себе. Не могу её не касаться, это выше моих сил.

Провожу пальцами по шее, поглаживаю, наклоняюсь, утыкаюсь в неё носом и прихватываю зубами кожу. Знаю, что мышке это нравится, чувствую. Она тает каждый раз, стоит

только прикоснуться к шее, и я бессовестно этим пользуюсь.

— Есь, — шепчу тихо, осторожно прикусываю мочку ушка, — а если без условий? Если просто? Сними все, а?

Я, наверное, сейчас, как маньяк выгляжу и говорю также. И не будь у меня перед глазами примера вот такой ненормальной одержимости в лице отца и брата, я бы точно решил, что умом тронулся, а так всегда можно на гены свалить, мол, семейное это у нас. Все у нас с прибабахом.

— Сними, Есь, сама, хочу посмотреть, мне вчера не хватило.

Сам не понимаю, чего меня так кроет. Просто хочу, чтобы она сделала то, о чем я прошу. Чтобы сама захотела, завелась, расслабилась.

Ну давай же, маленькая, я же знаю, какой горячей ты можешь быть.

— Я не могу, — она кладёт руки на мои плечи, поднимает глаза.

— Почему?

— Просто не могу, мне стыдно.

— Стыдно? — улыбаюсь ей. — Есь, я там уже все видел и не только видел.

Наклоняюсь к её лицу, целую едва касаясь губ, чтобы не сорваться, не наброситься на свою добычу.

— Поэтому и стыдно, — она выдыхает шумно, — ты не поймёшь.

— Так объясни и я пойму.

— Я не могу, я не знаю как… я никогда не целовалась даже, мне неприятно было, и то, что случилось вчера… с тобой все не так, я даже сопротивляться тебе не могу, злюсь, а все равно не могу, я практически ничего о тебе не знаю, а веду себя, как какая-то…

— Не думай даже произносить это слово, — снова беру её за руку, — пойдём, — тяну к выходу.

— Куда?

— Знакомиться будем.

— Но… а пирожки?

— Мы недолго, ничего с ними не случится.

Веду Мышку в её спальню, завожу внутрь и прикрываю дверь.

Отпускаю свою девочку, встаю напротив и развожу руками.

— Давай, малыш, я весь твой, — подмигиваю ей.

— Я не это имела в виду, когда говорила о том, что ничего о тебе не знаю.

— А я это, давай, Есь, не бойся, просто дотронься до меня, сама.

Я сам на грани, но так надо.

Малышка сначала мнется, но все же меня касается, осторожно ведёт пальцами от плеч к груди, а я дышу через раз, едва ли не теряя контроль.

— Раздень меня, малыш, — хриплю, неузнаваемости собственный голос. — Не бойся, секса у нас пока не будет, во всяком случае полноценного.

Она прикусывает губу, опускает взгляд и осторожно цепляет пальцами края моей водолазки. Тянет вверх. Я помогаю, поднимаю руки, чуть наклоняюсь, позволяя избавить себя от ненужной тряпки. Забираю её из рук мышки и бросаю в сторону.

— Теперь свою, — киваю на надетую на ней футболку

— Но…

— Давай, маленькая, снимай, сама, не надо стесняться, это нормально, малыш, я тоже хочу на тебя посмотреть,

давай.

Она мнется, не решается, все ещё стесняясь. Меня стесняясь.

— Не надо.

— Что?

— Меня стесняться не надо, Еся.

Моргнув несколько раз, мышка вздыхает громко и наконец решается, снимает с себя футболку, отбрасывает в сторону, но тут же прикрывается руками.

И что мне с этой стесняшкой делать?

— Дальше, мышка, — киваю на лифчик, обхватывают тонкие запястья, развожу в стороны. Рассматриваю небольшую, прикрытую простым бюстгальтером грудь и понимаю, что дико хочу посмотреть на свою малышку в каком-нибудь развратном бельишке из моего секс-шопа. Я точно своими же слюнями захлебнусь, но это позже.

Отпускаю её запястья и с удовольствием наблюдаю за тем, как мышка заводит руки за спину, расстёгивает застёжку и медленно снимает простой, бежевый лифчик.

Сгладываю собравшуюся во рту слюну, наклоняюсь к самой охренительной груди из всех, что я когда-либо видел, облизываю розовый сосочек, прихватываю губами, осторожно посасывая.

— Марк.

Чувствую, как тоненькие пальчики зарываются в мои волосы. Да, маленькая, я знаю, что приятно, и будет ещё лучше.

— Нравится? — отрываюсь от её груди, выпрямляюсь. Смотрю на свою стесняшку раскрасневшуюся. — Продолжим? — кладу её ладошки на пряжку своего ремня.

Трясущимися руками малышка все же справляется с ремнем и ширинкой.

— Давай помогу, — убираю не руки, сам избавляюсь от джинсов.

Следом летят штаны мышки.

Беру её за руку, веду к кровати. Заваливаюсь на мягкую поверхность и тяну малышку за на себя, подтягиваю за бедра и сажаю на себя. Она, конечно, пытается слезть и снова прикрыться, а я, удерживая её на месте, снимаю пальцы на бёдрах и со щенячьим восторгом рассматриваю открывшуюся картину. Кажется, я в раю.

Вжимаю малышку в себя, слегка двигаю бёдрами.

— Ох…

— Нравится? — ухмыляюсь, наблюдая за её реакцией. — Видишь, что ты со мной делаешь? Чувствуешь?

Она краснеет пуще прежнего, облизывает пересохшие губы, елозит на моем члене, спускаясь ниже, к бёдрам, и устремляет взгляд на топорщащийся под трусами член.

— Потрогай его, — прошу хрипло.

Понимаю, что необходимо сбавить обороты, но ни черта не выходит.

— Нет, — отказывается, головой мотает.

— Да, тебе же все это нравится, малышка, прекрати себя ограничивать, не думай, просто чувствуй. Ты же сама хочешь. Сделай это для меня, Есь, пожалуйста.

Нерешительно, но она все же меня касается, пока только через ткань. Проводит пальчиками, слегка сжимает, а я закрываю глаза и заставляю себя дышать.

— Смелее, Есь, он тебя не укусит, — подбадриваю мышку и стону мучительно, когда, наконец решившись, она тянет вниз резинку трусов и робко охватывает мой член ладонью. — Ещё, малыш, сильнее, сожми, да-да, вот так, умничка.

Никогда не думал, не представлял даже, что простая, неумелая ласка, может так заводить. И ведь не в мастерстве дело, не в умениях — дело в ней, в моей мышке.