Наука жить. Жизнь и ее модели

Адлер Альфред

Давайте посмотрим, соответствует ли развитие прототипа этого мужчины нашей теории. Проанализируем его детские воспоминания. Как мы узнаем, в раннем возрасте у него были проблемы в школе. Он не любил других мальчишек и хотел от них сбежать. Однако он собрался с силами, остался и встретился с ними лицом к лицу. Иными словами, уже заметна попытка преодолеть свою слабость. Столкнувшись с проблемой, он победил.

Анализируя характер нашего пациента, мы увидим, что единственной целью в жизни было преодоление страха и тревоги. Для этого его сознательные мысли взаимодействовали с бессознательными, сливаясь в одно целое. Тот, кто не рассматривает человеческое существо как одно целое, может подумать, что этот пациент ни в чем не победил и успеха не добился. Он может посчитать нашего пациента всего лишь амбициозной личностью, который хотел сражаться и бороться, но по сути своей оставался трусом. Однако такая

точка зрения была бы ошибочна, поскольку не учитывала бы всех фактов в истории болезни и не истолковывала бы их с учетом целостности человеческой жизни. Вся наша психология, все наше понимание или даже стремление понять индивидов были бы тщетными и бесполезными, если бы мы не могли быть уверены, что человеческое существо – одно целое. Допустив существование двух не связанных друг с другом сторон, было бы невозможно рассматривать жизнь как целостную единицу.

Помимо того, что мы анализируем жизнь человека как одно целое, мы должны также рассматривать ее в контексте социальных отношений. Когда ребенок только рождается, он еще слаб, и эта слабость вынуждает других людей о нем заботиться. Поэтому стиль жизни или жизненную модель ребенка нельзя понять без оглядки на людей, которые о нем заботятся и заглаживают эту его неполноценность. Переплетающиеся отношения ребенка с матерью и семьей невозможно понять, сведя анализ к его физическому существованию в пространстве. Личность ребенка распространяется на его физическую индивидуальность, она охватывает весь контекст социальных отношений.

Применимое к ребенку в определенной степени применимо и к людям в целом. Та слабость, из-за которой ребенок живет в семье (то есть в группе людей), сопоставима со слабостью, побуждающей людей жить в обществе. Все люди в определенных ситуациях чувствуют свое несовершенство. Их сокрушают жизненные трудности, и они считают, что не справятся с ними в одиночку. И потому одно из сильнейших стремлений человека состоит в том, чтобы образовывать группы, и жить как член общества, а не как отдельный индивидуум. Эта жизнь в коллективе, без сомнения, чрезвычайно помогла ему преодолеть чувство несовершенства и неполноценности. Известно, что схожим образом дело обстоит с животными, у которых более слабые виды всегда живут группами, чтобы совместными усилиями удовлетворять свои индивидуальные потребности. Как следствие, стадо буйволов может защищаться от волков. Для одного буйвола это оказалось бы невозможно, но в группе они сцепляются головами и дерутся копытами, пока не будут спасены. С другой стороны, гориллы, львы и тигры могут жить поодиночке, поскольку природа подарила им средства для самозащиты. Человек не обладает такой значительной силой, у него нет таких когтей и зубов, и поэтому он не может жить не в группе. Выходит, что социальная жизнь зародилась благодаря человеческой слабости.

Отсюда вытекает: нельзя ожидать, что у всех людей равные возможности и способности. Но справедливо устроенное общество не упустит возможность поддержать способности отдельных людей, это общество составляющих. Это важно понять, поскольку в противном случае мы бы полагали, что о людях нужно судить лишь по их врожденным способностям. В действительности человек, у которого могло не быть определенных возможностей, если бы он жил в изоляции, в справедливо организованном обществе вполне может компенсировать свои недостатки.

Допустим, что наши личные недостатки унаследованы. Тогда цель психологии – научить людей удачно сосуществовать с другими людьми, чтобы уменьшить влияние природных ограничений. Вся история социального прогресса повествует о том, как люди объединялись и сотрудничали, чтобы устранять изъяны и преодолевать лишения. Всем известно, что язык – изобретение социума, но мало кто понимает, что в основе лежала свойственная индивидууму неполноценность. Правдивость этого утверждения прослеживается в поведении детей раннего возраста. Когда их желания не удовлетворяются, им нужно привлечь к себе внимание, и они пытаются сделать это, как-то выражая свои желания с помощью языка. Но если бы ребенку не нужно было привлекать внимание, он даже не пытался бы заговорить. Как, например, в первые месяцы после рождения, когда мать предоставляет ребенку все, что тот захочет, не дожидаясь его слов. Известны случаи, когда дети не разговаривали до шестилетнего возраста, потому что в этом не было необходимости. Это же мы наблюдаем и в ситуации с конкретным ребенком глухонемых родителей. Когда он упал и ушибся, он заплакал, но заплакал молча. Он знал, что издавать звуки бесполезно, ведь родители его не слышат. Поэтому он сделал вид, что плачет, чтобы привлечь внимание родителей, но не произносил ни звука.

Поэтому мы понимаем, что нужно анализировать весь социальный контекст изучаемых фактов. Нужно анализировать

социальную среду, чтобы понять, какую конкретную «цель превосходства» выбирает тот или иной человек. А еще нужно анализировать социальную ситуацию, чтобы понять индивидуальную неприспособленность. Так, многие люди неприспособленны, потому что не могут нормально общаться с другими, используя язык. Наглядный пример тому – заика. Если мы проанализируем такого человека, то увидим, что с самого начала жизни он никогда не был социально приспособлен. Он не хотел участвовать в коллективной деятельности, друзья и приятели ему были не нужны. Чтобы его язык развивался, требовалось общение, а общаться он не хотел. Поэтому продолжал заикаться. У людей заикающихся есть две крайности: с одной стороны, он хотят общаться, а с другой, хотят, чтобы их никто не трогал.

В дальнейшем уже взрослые люди, которые мало общаются, не могут выступать на публике и склонны бояться сцены. А все потому, что считают: аудитория – это враг. Когда они сталкиваются с якобы враждебной и доминирующей аудиторией, у них возникает чувство неполноценности. Но факт в том, что человек может говорить хорошо, только если доверяет и себе, и своей аудитории. Только в этом случае у него не возникнет боязни сцены.

Получается, чувство неполноценности и проблема социального воспитания тесно взаимосвязаны. Как чувство неполноценности возникает из-за социальной неприспособленности, так и социальное воспитание является основным методом, с помощью которого мы все можем это чувство преодолеть.

Существует прямая связь между социальным воспитанием и здравым смыслом. Когда мы говорим, что люди решают проблемы с помощью здравого смысла, мы имеем в виду совокупный интеллект определенной социальной группы. С другой стороны, как мы отмечали в предыдущей главе, люди, говорящие на своем индивидуальном языке и руководствующиеся индивидуальным, субъективным пониманием, тем самым демонстрируют отклонение от нормы. К этому типу относятся душевнобольные, невротики и преступники. Мы видим, что некоторые вещи им не интересны: люди, общественные институты, социальные нормы их не привлекают. Тем не менее, именно эти вещи могут проложить им путь к спасению.

Наша задача при работе с такими людьми заключается в том, чтобы придать социальным фактам привлекательность. Люди с нервными расстройствами всегда чувствуют себя оправданными, если проявляют добрую волю. Но здесь требуется нечто большее. Нужно заверить их, что обществу важно именно то, что они фактически делают, что они фактически обществу дают.

Хотя чувство неполноценности и стремление к превосходству универсальны, было бы ошибкой рассматривать эту универсальность как факт, свидетельствующий о равенстве всех людей. Это общие условия, управляющие поведением людей, но помимо них существуют различия в физической силе, здоровье и окружающей среде. Именно поэтому люди в одних и тех же условиях совершают разные ошибки. Анализируя поведение детей, мы видим, что не существует однозначно установленной и правильной реакции. Каждый реагирует по-своему. Каждый стремится к лучшему стилю жизни, но все стремятся по-своему, совершая собственные ошибки и достигая успеха собственным путем.

Давайте рассмотрим некоторые типы людей и их особенности. Возьмем, к примеру, детей-левшей. Некоторые дети могут так и не узнать, что они левши, поскольку их чрезвычайно старательно обучили пользоваться правой рукой. На первых порах у них плохо получается, они довольно неуклюжи, поэтому их ругают, критикуют и высмеивают. Смеяться здесь глупо, а тренировать нужно обе руки. Распознать, что ребенок – левша, можно еще в колыбели, потому что его левая рука активнее правой. Во взрослой жизни он даже может тяготиться тем, что правая рука не так развита. С другой стороны, у такого ребенка часто развивается более выраженный интерес к правой руке, что выливается, например, в умение рисовать, писать и т. д. А впоследствии выясняется (что на самом деле неудивительно): такой ребенок подготовлен лучше, чем правша. Ведь его интерес был вынужденным, он, так сказать, раньше проснулся, и из-за своего несовершенства получил более тщательную подготовку. Для раскрытия художественного таланта и способностей это часто является большим преимуществом. Ребенок, находясь в таком положении, обычно трудолюбив и умеет бороться, выходить за рамки своих ограничений. Хотя порой, если такая борьба носит серьезный характер, у него может развиться зависть или ревность к другим и вследствие этого более сильное чувство неполноценности, с которым справиться уже сложнее. Ребенок, которому приходится все время бороться, может превратиться в ребенка-драчуна или распускающего кулаки взрослого, у которого в голове крутится навязчивая мысль о том, что он не должен быть неуклюжим и ущербным. Такой человек обременен проблемами больше, чем другие.