Наваждение – книга 1
Шрифт:
Тем временем уже занимался рассвет. Бунтовщики устали, гнев их начал иссякать. Юные нирьенисты давно разошлись – их цель была достигнута. Лишившаяся руководства толпа, увидав Усмирителя, затрепетала. От плотной человеческой массы стали отделяться группки, постепенно исчезавшие в темных переулках. На площади остались лишь самые тупоумные, те, кто еще не успел понять, что дело проиграно. Стражники в масках застрелили одного за другим четырех смутьянов, и лишь после этого толпа окончательно рассеялась, утащив с собой мертвых и раненых. Вскоре ускакал прочь и отряд Усмирителя. Университетская площадь осталась совершенно пуста, если не считать осколков стекла и белой мраморной крошки. Только она и напоминала о Десяти
7
Покои фрейлин оказались на удивление тесными и неприглядными. Элистэ ожидала увидеть поистине королевскую роскошь, а вместо этого очутилась в невзрачной, продуваемой сквозняками комнате, где жили еще три девушки ее возраста. В комнате стояли четыре узких постели, один умывальник, два шкафа с выдвижными ящиками и одно-единственное зеркало. В соседней комнате на полу лежали четыре узких матраса и четыре подстилки для служанок. По соседству находились еще две такие же комнаты для фрейлин и посередине – общая гостиная. Четвертая, более комфортабельная комната принадлежала стареющей, но все еще зоркоглазой маркизе во Кивесс, главной фрейлине. Длинный тусклый коридор вел из гостиной в просторные покои королевы Лаллазай.
Все пространство комнаты, в которую отвели Элистэ, занимали коробки, корзины, сундуки и прочее барахло, так как из-за нехватки шкафов девать все это было некуда. Еще нагляднее теснота и скудость обстановки проявились утром, когда девушки принялись толкаться возле умывальника и зеркала. Эта сутолока началась на рассвете, как только маркиза во Кивесс подняла своих подопечных с постели. Элистэ с трудом разомкнула глаза. Она ушла с бала всего два часа назад, переполненная впечатлениями, раскрасневшаяся от возбуждения и выпитого шампанского, чувствуя себя умудренной опытом светской дамой. Теперь пришлось расплачиваться за ночные развлечения. Три остальные фрейлины уже встали. Неумолчно болтая, они столпились возле умывальника, непричесанные и опухшие со сна. Вокруг них наседками хлопотали служанки. Слышались смешки и веселая перебранка. Элистэ сразу заметила, что ее соседки по комнате отличаются прекрасным цветом лица. Несмотря на ранний час, девушки выглядели свежими и отдохнувшими – во всяком случае, изо всех сил старались изобразить веселость. Та, которая как раз плескалась возле умывальника – невысокая, с черными локонами, золотистой кожей и круглыми, как у спаниеля, глазами – излучала энергию, мало свойственную девушкам из касты Возвышенных. Рядом ждала своей очереди хрупкая, похожая на лилию девица с бледненьким овальным личиком и тонкими чертами, дышавшими невинностью. Позади них стояла рослая фрейлина с жизнерадостным курносым лицом и пышными формами, просвечивавшими сквозь прозрачный пеньюар. Все три были достаточно хороши собой, обладали придворным лоском и держались весьма самоуверенно.
– Ну-ка, быстрее, милочка, – прервала маркиза наблюдения Элистэ. – Пора прислуживать ее величеству.
Не дожидаясь ответа, главная фрейлина сдернула с новенькой одеяло.
Элистэ поспешно села, одергивая ночную рубашку. Остальные радостно захихикали, и она покраснела. Бросив на старую маркизу возмущенный взгляд, девушка спрыгнула на пол. Кэрт подала ей легкий пеньюар, и она направилась к умывальнику.
– Минуточку.
Элистэ остановилась и свирепо покосилась на маркизу. Этого делать не следовало.
– Возможно, вы полагаете, Возвышенная дева, что вас поселили здесь ради вашего собственного удовольствия? – принялась отчитывать ее во Кивесс, скрестив руки на груди. – Может быть, вы у нас статс-дама или сама королева? Нет, милая, вы всего лишь новоиспеченная фрейлина Чести. Это вовсе не синекура, у вас будет множество обязанностей. Чувство долга требует, чтобы вы проявляли исполнительность, скромность, соблюдали приличия и отвечали за каждый свой поступок. Если вы будете
Элистэ молча отвернулась, опасаясь, что не совладает с собой.
– Эта дерзость будет вам стоить по меньшей мере одной черной метки. Возможно, и больше. Вы скверно начинаете, Возвышенная дева. Советую быть поосторожнее. – С этими словами маркиза удалилась.
Вне себя от ярости Элистэ направилась к умывальнику и сполоснула пылающее лицо едва теплой водой. Соседки разглядывали новенькую с непритворным интересом. Ее столкновение с главной фрейлиной явно вызвало у девушек сочувствие. Маленькая брюнетка утешительно произнесла:
– Не обращай внимания на Овчарку. Она все время такая.
– Овчарку?
– Так мы прозвали Кивесс. Она того заслуживает – все время рычит и лает.
– Дама весьма холерического нрава, – заметила пышная девица. – Страдает диспепсией и метеоризмом.
– Причем не только телесно, но и духовно, – вставила брюнетка.
– Полагаю, во всем виновата ее печень, – продолжала пышнотелая. – А может быть, непроходящий сплин. К тому же бедняжка, наверное, боится, что ее никто не любит.
– И она совершенно права, – подхватила лилия, чей неожиданно низкий, хрипловатый голос странно контрастировал с эфемерной внешностью. – Овчарка и есть овчарка! Надоедливая старуха! Того и гляди, умрет от зависти.
– Вот именно. Она не может нам простить, что мы молоды. Больше всего она злится, когда нам весело. Она готова на все, лишь бы отравить нам жизнь.
– Только ничего у нее не выходит. Разве может она помешать Путей во Крев обедать в покоях во Фурно? А Фрисс в'Энжуа вытворяет что хочет со своим этим… ну как его… в полосатом камзоле. Деринн во Долье взяла и сбежала на целую неделю с Рувель-Незуаром во Лиллеваном. Чарами клянусь, провести Овчарку ничего не стоит.
– Однако Деринн все же следовало остановить. А то кончилось тем, что Лиллеван сделал ей ребенка. Во всяком случае, она утверждает, что это его ребенок.
– А я ее не виню. Он такой красавчик! Я и сама бы…
– Вот и славно. Я передам ему твои слова.
– Не смей! Я убью тебя!
– Но ведь никто наверняка так и не знает, Лиллеван это или кто-то другой.
– Это мог быть кто угодно, – заявила лилия. – Деринн и так имела препаршивейшую репутацию, как все мы помним. Лиллеван вовсе не собирался на ней жениться. А после ее эскапады на ней вообще никто не женится.
– Ах, так вот почему она столь решительно собралась и уехала в свою деревню?
– Ты очень сообразительна. Чего не скажешь о бедняжке Деринн. Если бы она была умнее и заранее запаслась у доктора Зирка каким-нибудь отвратительным, но полезным снадобьем, все сошло бы ей с рук. Никто бы так и не узнал.
– Уж ты бы узнала!
– Возможно. – Лилия улыбнулась и пожала плечами. – А Деринн, проявив сентиментальную нерешительность, потратила массу времени впустую, так что псе наконец увидели, в каком она положении. Тут Овчарка словно с цепи сорвалась – бегает, с пеной у рта кричит, что прегрешения Возвышенной девы во Долье превзошли все допустимые пределы, что она вычеркнет ее из Списка, предаст ее имя забвению и проклятью, и все такое прочее. Это было очень забавно.