Наваждение Люмаса
Шрифт:
— Почему?
— Ну… — В дверь постучали. — Надеюсь, это Адам, а не какой-нибудь серийный убийца. — Она засмеялась. — Иду-иду!
По совершенно непонятной мне причине у меня вдруг начали трястись руки. Я поставила бокал на столик, но тут же снова его подняла. В комнату ворвался поток холодного воздуха: Хизер открыла дверь и поприветствовала Адама. Он выглядел точно так же, как и днем, только теперь волосы у него были какие-то всклокоченные.
— Привет, — сказал он мне, снимая пальто.
— Привет, — ответила я.
Хизер велела ему бросить пальто куда угодно и повторила свое извинение о беспорядке, после чего удалилась в кухню налить ему белого вина. Мы молча и не двигаясь с места уставились друг на друга.
— Итак, — сказала она, вернувшись. — Я готовлю макароны с жареными овощами. Ничего особенного… Надеюсь, ты не против, Адам?
— Да, спасибо, — ответил он, забирая у Хизер бокал и не сводя с меня глаз. Я тоже смотрела на него, но на этот раз первым отвел взгляд он — и сфокусировал его на Хизер. — Звучит прекрасно.
Адам устроился в углу большого дивана на другом конце комнаты. Не глядя ни на кого из нас, он наклонился вперед и принялся рассматривать книги на кофейном столике. Рассмотрев все, он выбрал большой том в твердой обложке под названием «Странные рыбы» и принялся его листать. Несколько секунд никто из нас не произносил ни слова. Проигрыватель Хизер, наверное, работал в режиме случайного выбора треков: когда джазовая композиция закончилась, ее сменила печальная акустическая гитара и какой-то парень запел о том, как ему одиноко в час рассвета.
— Поставлю-ка я макароны, — спохватилась Хизер.
— Ну, — сказал Адам, когда она ушла. — Как жизнь?
— Вроде в порядке. А у тебя? Нормально устроился на новом месте?
— Да, все хорошо. Спасибо, что поделилась с нами кабинетом.
— Не за что. К тому же, я уже говорила Хизер, нельзя сказать, чтобы у меня был выбор.
— А, ясно. Так нас, значит, тебе навязали?
— Ага. Но я совершенно не возражаю. Правда.
Пустые разговоры, разговоры ни о чем. И вот он уже снова листает книгу, лежащую у него на коленях.
Хизер вернулась из кухни.
— Ну что, как поживает религиозный мир? — спросила она Адама. — Каково это — жить с Богом?
— Откуда же мне знать? — откликнулся он.
— Разве ты не верующий? — удивилась она. — Я думала…
Адам улыбнулся.
— Я отвечу коротко: нет.
— Да ладно! — засмеялась Хизер. — А если не коротко? Ой! — На кухне что-то брякнуло, и Хизер бросилась выяснять, в чем дело. — Извините, я сейчас! Думаю, это макароны.
Адам посмотрел на меня так, будто мы собрались на пару грабить банк. И в то же время так, как будто бы делать это ему очень не хочется.
— Спасены, — сказал он.
Я улыбнулась.
— Вообще-то жаль, — сказала я. — Я бы тоже хотела услышать длинную версию ответа.
— Ох. — Он вздохнул и провел рукой по волосам.
— Эй, да ладно, не важно, — успокоила я его. — Это я так, в шутку. Не хочешь отвечать — не надо.
— Честно говоря, я бы лучше поразглядывал рыб.
— Думаю, я понимаю, о чем ты, — снова улыбнулась я.
— Они очень странные, эти рыбы. Ты их видела?
— Нет.
— Иди посмотри.
Усевшись рядом с ним на диван, я вспомнила, как сидела вот так с другими мужчинами, и цепочки лжи всегда приводили нас сначала в один и тот же дом, потом на один и тот же диван, а потом — на одну и ту же кровать. Я устала. Я замерзла. Иди-ка сюда, я тебе кое-что покажу. А кончалось все всегда одинаково — сексом. Я сидела теперь всего в нескольких дюймах от него, но на кухне была Хизер. Я натянула рукава свитера пониже — скрыть запястья.
— Смотри, — показал он.
В книге была напечатанная на всю страницу фотография прозрачной рыбы. Она была похожа на использованный презерватив с красными зубами.
— Фу! — сказала я. Но вообще-то она мне понравилась. — Она как-нибудь называется?
— Не думаю, — ответил он. — А на эту посмотри.
Он перевернул страницу и показал мне. Там вроде бы была изображена рыба, но вместо нормального рыбьего «лица» с выпученными глазами и маленьким ртом к этой штуковине была приделана, кажется, голова каменной обезьяны, как будто бы кто-то просто слепил вместе рыбье тело и обезьянью голову — так, шутки ради, а может, по невнимательности.
— Как бы ты ее назвал? — спросила я.
— Не знаю. Обезьянорыба? Рыба-псевдообезьяна?
Он перевернул страницу и показал мне следующую картинку. На ней было что-то вроде червяка, из которого вылезала вполне себе настоящая вульва. Мне захотелось засмеяться, но я удержалась.
— Рыба-орхидея, — сказал он. И в этот момент нас пригласили к столу.
— Прошу тебя, скажи, что ты не одобряешь преподавание креационизма в школе, — обратилась Хизер к Адаму спустя минут пять после того, как мы сели за стол. — Или как его теперь называют — теорию разумного начала.
Мы ели, как и было обещано, макароны с жареными овощами и салат из огромной миски. Прежде чем перейти к этой новой теме разговора, Хизер говорила о том, как непросто найти в университете приличных мужчин. Макароны у Хизер получились почти такие же невероятно прыгучие, как и она сама, — белые спиральки так и норовили соскочить с вилки, стоило тебе потерять бдительность. Овощи — помидоры черри, грибы, кабачки и лук — были политы оливковым маслом и лимонным соком и от этого получились вязкими и какими-то даже карамельными. Еще Хизер поджарила чесночных гренок, и я изо всех сил налегала на еду. Вообще, до этого момента еда интересовала меня намного больше, чем разговор. Я терпеть не могу застольные беседы, но на этот раз даже мне показалось, что тема затронута интересная.