Наваждение
Шрифт:
Время до приезда гостей пролетело незаметно. Настя бегала в магазин – два раза, потому что первый раз не купила соду – просто не подумала. А вернее, надеялась, что она в доме есть, и матери не позвонила – не спросила. Прилетала Танька – предлагала помощь. И мама ее куда-то отправила. Настя сначала спросила – куда, но та не ответила – была, видимо, на балконе. А потом забыла переспросить – закрутилась. Звонил отец. И мама, глядя на Настюшу, говорила, что за ним – только спиртное. Под этим подразумевалось, что торт не нужен. Потом была частичная сервировка стола. И наконец –
Пришла Танька, расфуфыренная донельзя – с перекрашенными до вульгарности глазами. На гримасу Насти со смехом жеманно ответила:
– Для братика старалась.
«Ну и черт с тобой, – подумала Настя, – тебе же хуже». Татьяна же Васильевна, никогда к ней строго не относившаяся, произнесла свою дежурную фразу – «красавица моя». Тем и определила свое отношение к Танькиной внешности. Наконец, пришел отец. Принес, как он сказал, и для девочек и для мальчиков. И почти тут же подал голос мамин телефон.
– Минут через десять должны быть, – торжественно сообщила она, – Звонили из такси.
И вот над входной дверью раздался металлический голос соловья. Папа с мамой – оба пошли встречать гостей.
15.
Терпеть не мог девушку Руслана. И чем дальше, тем больше. Иначе, как козой, за глаза не называл. И при Руслане позволял себе такую вольность. А при встрече с ней самой не называл никак. И почти не разговаривал. Впрочем, Лена от него тоже не отставала. Язвительность ее междометий всегда достигала цели. Это было видно по дьявольским улыбкам, когда Максим не успевал сделать, как говорят, хорошую мину при плохой игре. И, естественно, долго оставаться в обществе друг друга оба не могли. А потому находили причины не видеться в зависимости от предлагаемых условиями жизни обстоятельств. «Удивительно – думал Максим – как при подобных между мной и ею взаимоотношениях мы с Русланом до сих пор еще умудряемся оставаться друзьями? При таком-то раскладе». А влияние Ленки на Руслана – это тема отдельная. Он, если говорить образно, около нее – кролик около удава. Максим первое время удивлялся: как могло случиться, что такой умный – из интеллигентной семьи – молодой, прекрасно ориентировавшийся в потоке жизни человек мог подпасть под влияние такой пустоголовой особы? Но со временем, наблюдая за другом, понял: у того слабый социальный иммунитет. По отношению к агрессии он оказывался сильным и стойким. А вот экспансии не чувствовал. В его душу только нахрапом не могло войти что-то без его ведома. Вползти же тихой сапой – запросто. А плюс ко всему – экспансия исходила со стороны довольно красивой женщины. «Вот уж поистине, как форма может не соответствовать содержанию, – мысль, словно челнок, нырнула в память и принесла оттуда аналогию, – Точно. Как цветы некоторых кактусов. Смотришь издали – душа в восторге. Но, не дай бог, приблизиться к ним и ощутить запах – то зловоние, которое они источают». Максим вспомнил, как одно время увлекся анализом такой диалектики. Стал наблюдать за Ленкой. Хотелось понять – чем же это она взяла Руслана. Может, есть нечто такое, на что он не обратил внимания? Может, что-то пропустил из-за своей неосознанной до конца антипатии? Правда, хватило его ненадолго. И единственным, что он вынес при более детальном рассмотрении, оказалось то, что Ленка вовсе даже не монстр, каким показалась изначально. Но все же, как говорится, чувствам не прикажешь. Участие ее в судьбе друга не то чтобы раздражало его, а все же слегка коробило. Эта девочка – он так видел – сидела у друга на плечах, погоняя невзначай. По отношению к окружавшему ее миру она была груба и казалась невоспитанной, инстинктивно, видимо, защищая себя, а, значит, и все то, что считала своим. С Русланом же вела себя, как самка, знавшая свое место и исподволь, всегда вовремя пользовавшаяся своим влиянием.
И, конечно же, Максим молчал не всегда. Как-то вечером, когда Руслан рассказывал ему анекдот, сознание вытащило из памяти загадку. И тут же пришло осмысление ее сквозь призму волновавших отношений. А точнее, через призму мужской солидарности, когда друга надо спасать любой ценой.
– Руслик, а ты слышал, чем отличается мужик от мужчины?
– Не помню. Может, и слышал? – он выжидающе взглянул на Максима, – Давай, уже – не томи. Чем?
– От мужика воняет мужиком. А от мужчины пахнет…
– А-а, точно… – вспомнил Руслан, – женщинами. Слышал когда-то. Ну, и к чему все это? По глазам же твоим подлым вижу: без подвоха, ну, никак не обойдется.
– Конечно. А ты как думал? Не хочу, чтобы из моего друга сделали абы что. Я тебе так скажу, и это опыт поколений: если мужик возле дамы еще может, если постарается, стать мужчиной… под большим вопросом, конечно. То баба около мужчины… дамой – никогда. Она, скорее, его сделает мужиком. Жизнь – это тебе не интерпретации Бернарда Шоу на тему античных героев. Да и обстоятельства там были совсем иные.
– У тебя все, остряк-самоучка? – улыбнулся Руслан. Он уже не обижался. Привык к нестыковке друга и подруги. Да и разговаривали друзья между собой обычно грубовато. Конечно, все делалось нарочито, с улыбкой. Так легче было говорить правду в лицо – стиль шута при королевской особе. Общались, хоть грубовато, но по-доброму. Как-то, еще в начале их пикировок на эту тему, когда Руслан только начинал с Ленкой, был такой разговор. Они так же, как и сейчас – в такой же манере перемывали друг другу косточки.
– Руслик, ну о чем ты можешь с ней разговаривать? – спросил Максим, подловив удобный момент, – Ну о чем – скажи?
– А тебе дело? – отмахнулся тот, – Да обо всем, о чем хочешь. Это она при тебе такая… Ты же ее одним своим видом зашугал. Она без тебя – нормальная. Как все.
– Вот именно. Как все. А ты знаешь, что среднестатистический человек, еще и не человек вовсе. Это заготовка. Кандидат в человеки, с которым поговорить можно только о хлебе насущном. Все его потуги жизненные ограничиваются идеей выживания. И притом любой ценой.
– Макс! Остановись. Ты уже бредить начинаешь…
– А что – я не прав? – перебил Максим, – Что ты о ней знаешь? Кто она? Где живет? Кто ее родители? Сколько ты уже с ней? Два месяца?– задал он риторический вопрос, – А даже фамилии ее не знаешь…
– А мне это надо? – Руслан – было видно – начинал злиться, – Мне с ней что – детей крестить? Мне с ней хорошо. Захочет – сама расскажет о себе. И вообще – зачем мне это? – повторился он, – Я ведь жениться не собираюсь.
Конец ознакомительного фрагмента.