Наваждение
Шрифт:
Белое платье испачкалось в брусничном желе, приготовленном для приправы молочного поросенка. А его покрытая золотистой корочкой морда оказалась совсем рядом с Катиным лицом. Бумажная розочка торчала у поросенка изо рта.
Кирилл вынул розочку и с усмешкой вложил Кате в зубы. А потом задрал белые одежды и велел:
— Хрюкай…
Сухопарая послушница лет сорока не успела выйти и теперь с ужасом взирала на эту картину…
Светлая посланница Девы и их уважаемый пастырь вытворяли такое…
Брат Кирилл застонал от наслаждения, поднял голову и заметил ее взгляд.
— Вот так следует избавляться от свинства в себе, — назидательно сказал он. — Надо вывернуть душу наизнанку и изгнать все темное и смрадное…
Он рывком поднял Катю со стола, оправил испачканное платье и вновь вывел к пастве.
— Славься, Дева Пречистая… — продолжали тянуть они хором, а Катя чувствовала, как стекает по ноге пролитое в нее Кириллом семя…
Тринадцатый аркан… Смерть… То, что за кругом Бытия, за гранью понимания…
Все правильно… Нет больше прежней Кати, родилась новая, и она радуется собственному бесстыдству и смеется над теми, кто не видит в происходящем чудовищного фарса…
Глава 8
ЕДИНСТВЕННЫЙ МОЙ
Она прижималась к Димке, и душу ее терзало раскаяние…
— Ты мой любимый, — шептала Катя, наматывая на палец прядку его темных вьющихся волос. — Ты мой единственный… Я люблю только тебя… Ты знаешь это? Знаешь?
— Естественно, — покровительственно ответил Димка.
— А ты любишь меня?
— Спрашиваешь! — хмыкнул он и прижал ее к себе. — Теперь я вижу, как тебя эти богоискатели допекли! Ты от их нытья еще не одурела?
— Немного… — пожала плечами Катя.
— Изголодалась… — довольно шепнул он. — Ты сегодня какая-то другая, словно с цепи сорвалась.
— Тебе не нравится? — испугалась Катя.
— Наоборот, — заверил он. — Я балдею. — Он поцеловал Катю, а потом включил ночник. — Принеси гитару. Я сейчас тебе новую песню спою.
— Димка! Ты у меня гений! — восторженно сказала Катя.
Она накинула халатик и осторожно приоткрыла дверь.
Агриппина спала чутко, а Кате предстояло пробежать по коридору мимо ее комнаты к Димкиной, чтобы взять гитару.
— Черт те что! — фыркнул Димка, заметив ее манипуляции. — Чего мы боимся эту старуху? Какое ей дело? Или тебе тоже нельзя? Они и тебя уже сагитировали?
— Тише… — попросила Катя и на цыпочках метнулась к Димкиной комнате.
Старый паркет в коридоре предательски заскрипел. И тут же приоткрылась дверь Агриппины.
Старуха возникла в дверном проеме, словно белое привидение. Она посмотрела на замершую Катю, на выглядывающего из ее спальни Димку и укоризненно сказала:
— В чистоте держите мысли и тело. Отриньте земное, оборвите связи. Любить надо только Деву небесную… — Она зевнула и перекрестила рот. — А ты, Посредница, Сестра светлая, лучше бы молилась за душу его непутевую, — обратилась она к Кате с укором. — Не спасет его, грешника, Заступница в судный час. Ну да сам виноват. — И удалилась спать.
А Димка с Катей переглянулись и расхохотались.
Она принесла гитару, и Димка, не приглушая голос, назло Агриппине, запел:
Можно падать и тонуть на берегу, Можно больно ударяться на бегу, И в пустых словах метаться, как в сети, Чтобы просто помолчать в конце пути…Катя вдруг обвила руками его шею и крепко прижалась, мешая играть. Димка отложил гитару и тоже обнял ее.
— Что, соскучилась?
— Димочка… — всхлипнула она. — Ты у меня самый лучший, самый дорогой… Ты мне веришь?
— Конечно.
— У меня никого нет дороже…
— Я знаю.
— Я просто запуталась в этих пустых словах… Как ты это понял? Надо помолчать и подумать…
— Ты просто устала. — Он ласково погладил Катю по вздрагивающей спине. — Они на тебя много работы навалили?
— Нет… не очень… — уклончиво отозвалась Катя. — Зато мы стали жить нормально… Кстати, ты нашел репетитора?
— И самого лучшего! — с гордостью ответил Димка, называя фамилию известного народного артиста. — За такие деньги хоть сам Господь Бог согласится со мной репетировать… — Он поцеловал Катю в щеку. — Труженица моя… Добытчица…
Катя прижималась к нему, а перед закрытыми глазами прокручивались недавние сцены ее оргий с братом Кириллом.
— Я хочу быть только с тобой, Димочка… Мне нужен только ты…
— И ты мне нужна, — безмятежно отозвался он.
— Ты прости меня за все… Любимый, единственный, прости…
— За что? — удивился он. — Ты чего это ревешь, Катюха?
Сердце Катино разрывалось от жалости к себе, несчастной, и от бесконечной любви к Диме.
Нельзя так любить, на надрыве, словно у последней черты… Это чувство сумасшедшее, всепоглощающее… Это святое чувство… А она разменивает золотой на пригоршню пятаков.
Неверная! Презренная! Слабая! Жалкая! Подлая!
Она предает в чужой спальне их чистую любовь. Ведь их чувство зрело годами, ведь она верно ждала его из армии и потом ни разу не изменила даже в помыслах…
Почему же все так переменилось с появлением Кирилла?
Нет, Катя до сих пор и в мыслях не допускает того, что может принадлежать не Димке, а кому-то другому…
А на самом деле — принадлежит.
Как разобраться в этом? Как разорвать порочный круг? Как исправить эту непоправимую ошибку?