Наваждение
Шрифт:
— Похоже, для него это обычное дело.
Москоу подергал за нитку, свисающую с ворота рубашки.
— Значит, вы так и не видели его лица, — уточнил я.
— Нет. Безумие какое-то. Я ору что было сил, надеюсь, что кто-нибудь выглянет, но никто не показывается. — Он оглянулся на дома. — Город призраков. Настоящий Лос-Анджелес.
— Что вы кричали ему вслед?
— Разве запомнишь… наверное, что-то вроде «Стой, сволочь!». — Москоу подергал свою рубашку. — Миссис Манкузи лежит там вся в крови, а этот гад уходит как ни в чем не бывало. Я было побежал за ним, что, если подумать, было полным идиотизмом. Но в такие минуты не думаешь. Затем увидел нож и остановился.
Его глаза увлажнились.
— Каким образом вы увидели нож?
— Он вытер его о штанину спереди, над коленом. Спокойно так, как будто это вполне естественно.
— И что потом?
— Сунул нож в карман, сел в машину и уехал. Все заняло несколько секунд.
— Машина работала на холостом ходу?
— Я не припомню, чтобы он ее заводил, так что скорее всего. Вообще не помню звука работающего мотора, но, возможно, я просто не обратил внимания. Эта модель работает необыкновенно тихо.
— В какую сторону он поехал?
Москоу показал на юг:
— Как раз мимо моего дома.
Я познакомился с этим районом, еще будучи аспирантом в университете, когда искал более короткие пути в свою жалкую однокомнатную квартирку в Оверленде.
— Тут своего рода лабиринт. Все эти тупики…
Москоу застыл.
— Вы считаете, что он из местных?
— Нет, но он мог заранее наметить путь, которым удирать.
— Ну, я его в нашем районе никогда не видел. Машину тоже. Эта территория не для «шестисотых».
— Мало «бенцев»?
— Навалом, но не «шестисотых».
— Вы специалист по автомобилям?
— У меня было несколько списанных машин, которые я привел в божеский вид. — Он слегка улыбнулся. — Была у меня «делореан», это нечто… Так с кем мы тут имеем дело: с каким-нибудь престарелым мафиози?
— Почему вы так решили?
— Большая черная машина, убийство, похожее на казнь, возраст убийцы. Вот и приходит в голову, что он один из тех старых киллеров, который еще не выгорел. Из мафии.
Свидетель наконец оторвал нитку и потер ее между большим и указательным пальцами.
— И эта идиотская кепка…
— Как миссис Манкузи могла быть связана со старым мафиози?
— Никогда бы в голову не пришло ничего подобного. Только ведь кто мог ожидать такого?
— Вы ее хорошо знали?
— Да совсем не знал. Она жила тихо, казалась очень милой. Мы здоровались, желали друг другу доброй ночи, вот и все.
— Какая-нибудь общественная жизнь?
— Только тот тип, о котором я рассказывал лейтенанту.
— Как часто он появлялся здесь?
— Наверное, каждый месяц, вот почему я и решил, что он ее сын. Возможно, заходил и чаще — ведь я не могу сказать, что не сводил глаз с ее дома.
— Что-нибудь еще можете о нем сказать?
— Лет сорок, блондин, неряшливый на вид. Теперь, когда я пытаюсь вспомнить, мне пришло в голову, что я никогда не видел их вместе. Он стучал в дверь, она его впускала и никогда не провожала, когда он уходил.
— Ей было трудно ходить?
— Напротив, она казалась вполне здоровой.
— Что-нибудь еще можете добавить об этом блондине?
— Довольно плотный. Когда я назвал его неряшливым, то хотел сказать, что он не заботился о своей наружности.
— Не знаете, как его могли звать?
— Никогда не слышал, чтобы она его как-то называла. Как я уже сказал, вообще ни разу не видел их вместе. В нем не чувствовалось радости от визита, так что, возможно, между ними не все было ладно. И когда он приходил в последний раз примерно месяц назад, он остался на пороге и говорил с миссис Манкузи через открытую дверь. Полагаю, это была она, потому что в доме больше никто не живет. Я не слышал, о чем они говорили, но по виду было похоже, что они спорят. Затем мужчина сделал вот так.
Москоу хлопнул ладонью по бедру, согнул ногу в колене и состроил гримасу.
— Это выглядело несколько… театрально, понимаете, что я имею в виду? Казалось нелепым: взрослый мужик, не слишком смахивающий на гея, и вдруг такое. Меня это удивило. Особенно когда ты разговариваешь с собственной матерью. Если, конечно, она его мать.
— Вы полагаете, что они могли ссориться?
— Послушайте, я вовсе не хочу навлекать на кого-то неприятности, — сказал Москоу, — и не могу за это поручиться. Просто мне так показалось.
— Вы так решили, наблюдая язык тела?
— Он так держался, вроде немного…
— Агрессивно?
— Скорее защищался, — сказал Москоу. — Вроде как миссис Манкузи сказала ему что-то, чего ему не хотелось слышать.
ГЛАВА 5
— Мафия — это потому что у нее фамилия Манкузи? — спросил Майло.
Мы сидели в кафе «Могул», что сразу у участка, за углом. Владельцы взирали на моего друга как на ротвейлера в человеческом облике и всегда были счастливы организовать для него особый шведский стол. Я наблюдал, как Майло расправлялся с карри из телятины, клешнями омара, окрой со специями, чечевицей и рисом. У его локтя стоял кувшин чая с гвоздикой и льдом.
Сам я после всей этой крови на дорожке Эллы Манкузи и мысленно нарисованной картины убийства рискнул только налить себе стакан чая.
Я сказал:
— Москоу скорее всего на верном пути. Вся постановка дела: знать, когда она выходит за газетой, оставить машину работающей на холостом ходу, разузнать, каким путем скрываться, — говорит о том, что мы имеем дело с профессионалом. Опять же поведение киллера: жесток и методичен, без излишней торопливости при уходе.
— Плохой дедушка, — заметил Майло. — Убить ее при ясном свете и потратить три часа, чтобы вычистить машину и вернуть на место, — это тебе работа профессионала? Не говоря уже о том, что он вел ее в Беверли-Хиллз при всем честном народе.