Навеки ею покоренный
Шрифт:
– Что! – воскликнула Трейси с искаженным лицом.
Воспользовавшись моментом, чтобы проскользнуть мимо них настолько быстро, насколько способна, я вышла из задней двери закусочной в холодную ночь. Была почти полночь четверга, и улицы уже опустели.
Я натянула пальто и прошла полмили до своей квартиры, находившейся над старой прачечной. Заперев за собой дверь, я без промедления стянула с себя форму и, прежде чем запрыгнуть в душ, бросила сегодняшние чаевые на стол. Мне требовалось смыть с волос и тела запах масла. Позволив теплой воде стекать по телу и расслаблять мышцы, я смыла с себя невзгоды прошедшего дня.
Закончив, я схватила футболку со штанами и надела их,
Схватив деньги, я аккуратно положила их рядом со вчерашними чаевыми, заложенными между страниц лежащей на столе книги. Мне все еще нужно было сходить в банк и положить их на счет. Затем я прошла пару шагов к своей кровати в углу комнаты и упала лицом вниз на мягкую постель.
– Я скучаю по тебе, мама, – прошептала я в подушку, прежде чем меня одолел сон.
ГЛАВА 2
ФЕНИКС
Я сел на край койки, опустив ноги на пол. Этой ночью я спал в пожарной части, хотя сегодня даже не мое дежурство. Несомненно, наш психолог нашел бы, что сказать по этому поводу, но только так я мог хоть как-то существовать. Двигаться вперед. Работать, пока не устану настолько, чтобы заснуть без снов, всегда превращавшихся в кошмары, от которых я с криками просыпался.
Золотая табличка над моей головой гласила: «Старший лейтенант Феникс, двадцатый Расчет, семидесятая Пожарная Часть», и я потянулся потереть ее наудачу. Большинство пожарных суеверны, и пусть даже я сам не верил во все эти приметы, но, черт возьми, уважал традиции.
Встав, я прошел мимо рядов коек прямо в комнату отдыха. Наше пожарное депо было большим, а я в нем занимал должность старшего лейтенанта. Я отвечал за дежурства и тренировки, а также при возникновении чрезвычайных ситуаций руководил проведением спасательных операций. Мы с Грэхемом – нашим вторым старшим лейтенантом – работали посменно, поэтому дежурили по очереди. Но я находился здесь на протяжении последних четырех месяцев, и неважно, моя смена или нет.
Сегодня ночью в депо вместе со мной спали десять парней, пытавшихся немного отдохнуть, пока Брик храпел так, что сдувало крышу. Тем не менее, большинство из нас уже к нему привыкли. За почти десять лет работы в части, и я привык спать в любых условиях. Кроме, разве что, мучающих меня в последнее время снов.
– Ты встал позже обычного, Феникс, – сказал Грэхем, не отводя взгляда от своего кроссворда.
Моя фамилия Феникс, и все зовут меня именно так. Мое имя – Дерек, но не думаю, что кто-нибудь звал меня им с тех пор, как почти пять лет назад моя мать умерла от рака яичников. Отец, вечно занятый с момента ее смерти, обычно зовет меня «мой мальчик» или «солнышко». Ему нравится рассказывать всем, что в детстве у меня были светлые выцветшие на солнце волосы, и я все время улыбался.
– Предпочитаю думать, что рано, –
Он фыркнул над моей отстойной шуткой, зная, насколько мои слова далеки от истины. Я долил себе остатки дрянного кофе из кофемашины. Вероятно, его заварили пару дней назад, но я сделал вид, что он вполне хорош.
– Знаешь, ты… – начал говорить Грэхем, но я перебил его.
– Да. Я знаю, что не должен здесь быть. И знаю, что мне следует немного поспать. Знаю, что мне, вероятно, нужно вернуться домой и взять пару отгулов. И понимаю, что мне, скорее всего, следует поговорить об этом с нашим мозгоправом, – я загибал пальцы, перечисляя все пункты, которые собирался озвучить Грэхем. – Я что-то упустил?
Он наконец-то поднял на меня взгляд и закатил глаза.
– Знаешь, ты всегда можешь заварить еще кофе, – раздраженно сказал он, но я явно попал в цель.
– И я мог бы заварить новый кофе, – я приподнял свою чашку, делая вид, что чокаюсь, в то время как Грэхем, откинувшись на спинку кресла, разглядывал меня.
– Ты старше по званию, поэтому не мне тебе указывать. Капитан или еще кто-нибудь всегда говорили тебе, что надо делать, – он вздохнул, и на его лице появилось беспокойство. – Ты все еще не смирился, Феникс. В тот день мы все потеряли людей. Маркус и Винс были нашими братьями, и мы не можем их не оплакивать, но рано или поздно жизнь должна продолжаться.
Я просто отпил кофе, на вкус оказавшимся как смола, но отказался признавать то, что было сказано. Как я мог? Маркус и Винс были моими самыми близким друзьями. Мы вместе учились в школе, и вместе стали пожарными. Меня повысили до лейтенанта, и они оба так за меня радовались, несмотря на то, что мы поступили на службу в одно время. У меня были более высокие показатели по физической подготовке, поэтому я получил эту должность. Четыре месяца спустя, в середине ночи мы получили ничем не отличающийся от предыдущих звонок. В трехэтажном доме загорелась кухня, и мы помчались туда. Когда мы добрались до места, все казалось совершенно обычным. Мы зашли в здание, заполненное книгами. Добрались до третьего этажа и осмотрели его. Мы убедились, что все вышли, но как только начали уходить, Маркус что-то услышал. Его прикрывал Винс, а я был на связи. Я сказал ему, что снаружи подтвердили полную эвакуацию, но он настоял на необходимости вернуться. Я повернулся как раз, когда Маркус выбил дверь, а Винсент стоял с ним рядом. Вдруг из помещения выбежал маленький ребенок, и я схватил его на руки за секунду до того, как обрушился потолок.
Когда я очнулся в больнице, первое, что сделал – спросил о своих людях и маленьком мальчике. Я был ниже на один лестничный пролет и упал таким образом, что мальчик оказался подо мной, поэтому никто из нас двоих не получил тяжелых травм. Я выжил, но Маркусу и Винсенту повезло меньше. Я отделался парой ушибов и синяками, а мальчишка был невредим, но пришлось принести вести семьям погибших и рассказать, что парни отдали свои жизни со спасение другого человека.
Мой отец был пожарным, и сколько себя помню, я поклонялся ему, как герою. Только начав делать свои первые шаги, я уже вертелся возле его снаряжения. Он пытался разъяснить мне, что это работа заберет часть меня, но я никогда не понимал, что имелось в виду. Пока не очнулся на больничной койке, зная, что это я привел своих людей в тот дом. Зная, что было столько всего, что я мог сделать, чтобы остановить их, но не сделал. В тот день они спасли жизни, но это стоило им их собственных, и я не сумел с этим смириться. По крайней мере, так говорил мне местный психолог.