Навеки твой. Прощай
Шрифт:
– Послушай, ну как я могла предугадать, что он тоже будет там?! Как, папа?
На самом деле Лере было плевать, о чем там отец ее предупреждал. Она просто боялась, что тот навредит Таиру. Ее старик хоть и отошел от дел и политики, до сих пор обладал огромным влиянием. К тому же Лера прекрасно знала, на какие страшные вещи он способен.
– Господи, что мне делать? – непонятно у кого, обреченно поинтересовалась она.
– Что-что… Сидеть на попе ровно. С Исаевым я все решу, – ударил по коленям отец.
– Не думаю, что у тебя получится, папа. Он сейчас в том состоянии, когда ему все равно, кто и что скажет. Он… окончательно вышел из под-контроля. Ни ты, ни Важаев ничего уже не сможете сделать. Даже запугать не сможете. Паша не здоров. Я тебе много раз говорила об этом. Но ты думал, что я преувеличиваю.
Лера подтянула ноги к груди и уткнулась лбом в колени.
– Ладно. Ты это… Не кисни, давай. Сказал – решу, значит решу. – Вот и весь ответ. Конечно, глупо было ждать, что отец извинится. Или признает, что был неправ. Он, наверное, думал, что ей, как матери, в отношениях нужен экстрим. Потому и не лез в их с Павлом семью. А она никогда не просила помощи. Сначала опасаясь отца разочаровать, потом – уверенная, что он не станет ей помогать в принципе. А вот ведь как получилось.
Ошибся он. Но и она ошиблась.
Отец ушел. Лера подошла к окну, чтобы убедиться в том, что он уехал, и тихо, зажмурившись, выдохнула. Похоже, сегодня их пронесло, а что будет дальше – никто не знает.
«Мы ничего не подписали. Исаев увидел репортаж и слетел с катушек»
«Еду»…
Лера осела на стул. Обняла себя ладонями за плечи. «Еду»… И уже от этого одного короткого слова легче. А уж в его руках… Прав отец. Ей нельзя раскисать. Ей есть ради кого жить и ради кого бороться. Подумаешь – грязный судебный процесс. Её репутация настолько безупречна, что ту даже как-то грешно не замарать. Зато потом, когда все уляжется, как хорошо будет. Лера зажмурилась, визуализируя себя на веранде в доме Таира. Вокруг тишина… Только шелестят листья груши, и сквозь них яркие блики солнца причудливым узором ложатся на изумрудную траву. Поют птицы… И вдруг так неожиданно в это блаженство врывается настойчивый стук в дверь.
– Чувствую себя недобитым шпионом, - пробормотал Таир, обнимая ее, прежде чем сделать следующий шаг. Целуя. – А ты еще так долго не открывала …
– Прости, – шепотом.
– Замечталась.
– И что там было?
– Где?
– В твоих мечтах? – холодные с улицы руки скользнули вверх по ногам, а губы прикусили мочку, отчего она вся покрылась мурашками.
– Дом… Лето. Ты!
– И куча мала детишек…
Лера вынырнула из сладкой неги. Запнулась. Мурашки слизала холодная волна озноба.
– Эй… - тут же уловил он.
– Я что-то не то сказал?
– Нет. Нет! Просто…
– Просто что? Ну-ка, иди сюда…
Таир сел на диван, а ее усадил себе на колени. И глядя прямо в глаза, чуть повел бровью. Мягко подталкивая Леру к ответу. Но она молчала. Просто не могла сказать, что…
– Ты не хочешь больше детей?
– Дело не в этом. Я… У меня проблемы с зачатием. Тёмка – это скорее чудо. Наверное, я должна была сказать тебе об этом раньше, но… ты о детях не говорил, а как самой? Ну, как бы я тебе сказала? Ты бы, наверное, решил, что я спятила. Говорить о таком, когда мы вместе всего пару дней от силы. И все так шатко.
– Мы вместе гораздо-гораздо больше, Лера.
– Да, но…
– И что значит – шатко? М-м-м…
Как отвечать, когда его губы вновь касаются кожи?
– Мы же просто пробуем… как оно.
– И как?
– Что как? – начала раздражаться Лера.
– Постой… Я не могу мыслить связно, когда ты… когда ты меня целуешь.
Таир послушно отступил. Позволил ей соскользнуть с колен и вольготно закинул локти на спинку.
– Мы попробовали. И как оно?
– Какой-то странный выходит разговор.
– Ну, почему – странный? Лично я для себя все понял. И, признаться, думал, будто ты тоже поняла...
– Что именно?
– То, что любишь меня. То, что хочешь быть вместе. Как в этой твоей мечте.
Лера сглотнула.
– То, что я люблю… и чего хочу, всем известно, Уваров. Вот уже лет двадцать пять как. А вот ты ничего конкретного мне не предлагал. Только попробовать.
– Ну, и зачем бы я стал это делать, если бы не имел на тебя серьезных планов?
– Откуда мне знать? Может, у тебя кризис среднего возраста! Молодость уходит, а я - как живое напоминание о ней.
Лера несла чушь. И знала это. Как знала и то, что спешит. Но почему-то сейчас, после разговора с Исаевым, не менее напряженной беседы с отцом хотелось… чтобы хоть тут все было просто и понятно. Ведь любовь – это просто. Она либо есть – либо нет.
– Та-а-ак. Значит, хочешь, чтобы я озвучил… эм… свои предложения более конкретно?
А ей вдруг так страшно стало! Так страшно, что подкосились колени.
– Хочу! – набычилась, хотя жалко это, наверное, выглядело. Со слезами-то на глазах.
– Мы вместе от силы пару дней, - припомнил ее же слова Таир.
– Мы вместе гораздо-гораздо больше.
– А люблю я тебя так вообще, кажется, всю свою жизнь. Это очень странно, знаешь ли, осознать.
– О, господи…
– Нет, это всего лишь я, - отшутился, а потом резко дернул ее на себя и уже без всяких шуток, зажмурившись, не веря в то, что правда это может в любой момент сделать, прижался губами к макушке. Зарылся носом в волосы, теряя разум от её нежного запаха.
– Ты хоть представляешь, сколько я ждала от тебя этих слов?
– Представляю. И, Лер…
– М-м-м?
– Зачем нам еще ждать, а? Встречаться тайком… Детский сад какой-то.
– Но отец… И Исаев!
– К черту отца! К черту Исаева! Неужели ты думаешь, я не смогу тебя защитить? Мне уже не двенадцать.
– Эй! В каком это смысле? В двенадцать это у тебя получалось прекрасно!
– возразила Лера и растянула губы в широкой счастливой улыбке. Казалось, смысл его слов начал до нее доходить лишь сейчас. И она летела… летела… летела… Выше облаков.