Наверху рушились города…
Шрифт:
– Хищники вообще-то и с голоду нападают.
– Люди это, нахрен, шакалы, – хмыкнул Бандит.
Костик положил колоду на стол и поднял свои карты.
– А козырь, нахрен, кто доставать будет? Пушкин что ли? – Бандит стрельнул глазами на колоду.
Костик поднял карты и вытащил нижнюю – пиковая дама.
Редактор долго ворочался в большой кровати, пытаясь уснуть. Несколько раз ему послышалось, что по саду кто-то ходит. Один раз он даже не поленился и встал, посмотрел в окно. В сплошной тьме, конечно же, ничего не разглядел. На душе стало как-то
Костику померещилось движение. Словно кто-то при свете луны высунул голову из кустов и через миг снова спрятался.
Бандит чуть ли не ежедневно предлагал выставлять посты, но Пётр Валерьевич всегда отвергал эту идею. Людей мало, оружием, кроме самого Бандита, никто не владел. «Получится не охрана, – говорил он. – А лишнее привлечение внимания. Так дикие подёргают двери и уйдут, а начни мы стрелять, сбегутся со всей округи».
Костик ещё минут пять вглядывался в тёмный сад, но больше ничего не разглядел. Вернулся в кровать.
Он не понимал, правильное ли принял решение выбраться с базы. В словах Тамары была логика. Как-то бредово всё выглядело. Люди одичали и ведут себя, словно животные, а единственными нормальными остались лишь те, кто находился в коме. При этом Пётр Валерьевич был непоколебимо уверен, что всему виною вирус. Марина на этот счёт молчала с таким усердием, словно и нет у неё медицинского образования.
Бывший редактор перевернулся на другой бок. Под окном зашуршало – там определённо кто-то был. Костя подумал об этом уже отстранённо, а в следующую секунду сладко спал.
Когда он открыл глаза, первые утренние лучи уже пробрались в спальню. Костик подскочил с кровати. В глазах от резкого движения потемнело. Никакой другой одежды кроме пижамы ему так и не выдали. Но Костика это особо и не смущало. Если в городе дела обстоят так, как говорил Пётр Валерьевич, то без разницы во что он одет. Если с человечеством всё нормально и нет никаких диких людей, то беспокойство об одежде станет наименьшей проблемой.
Костик скользнул в коридор, тихо ступая босыми ногами, спустился на первый этаж, где раздавался булькающий храп Бандита – он так и уснул в гостиной. Дверь на улицу уже была открыта. Костя нацепил шлепанцы, в которых обычно ходил на прогулку, и вышел. Пахло лавандой. Возле входа, в большом вазоне, рос крупный куст. На данном этапе никто не мог заподозрить их в побеге. Мало ли… не спится людям, решили прогуляться.
На листьях висели капельки росы. Где-то в глубине сада невидимая птичка мелодично напевала о своём, птичьем, счастье. Утренняя прохлада забиралась под пижаму, спину и руки Костика покрыли мурашки.
Тамара, как и было уговорено, ждала на резной деревянной лавке. Она также была одета в пижаму и шлёпанцы.
– Я подумала, ты уже не придёшь, – сказала она вместо «привет».
На её лице ещё остались помятости от подушки. Светлые волосы были кое-как завязаны в хвостик, но несколько прядей торчало. Она широко зевнула, и у Костика появилось сильное желание сграбастать её и отнести в кровать. Она смотрелась домашней-домашней и совсем не походила на человека, решившегося покинуть лагерь. Так могла выглядеть любимая супруга, которой приснился нехороший сон, и чтобы успокоить нервы, она отправилась спозаранку побродить в утренней прохладе по саду.
Единственное, что выдавало её настрой – блестевшие, как две звёздочки, глаза.
– Плохо ты обо мне думаешь, – Костик даже немного обиделся. – Пойдём, – протянул он руку.
Тома несколько мгновений смотрела на ладонь, словно пыталась удостовериться, что та не кусается. Наконец вложила в неё свою тёплую и мягкую ладошку.
– У тебя есть какой-то план? – посмотрела она ему в глаза.
Костик усмехнулся.
– А какой тут может быть план? Выбираемся в город и смотрим, как там обстоят дела.
– А ты уверен, что мы в Москве?
– Вот сейчас и узнаем.
Выход находился с противоположной стороны дома. От большой деревянной двери широкая бетонная дорога уводила к толстым металлическим воротам. Возле них, на вместительной площадке с неработающим фонтаном, стоял серый «Урал» с синей полосой вдоль борта и белой надписью «ОМОН». Когда-то ворота запирались на электрический замок, но теперь были закрыты на обыкновенный засов. Костику пришлось навалиться на них всем телом, чтобы вытащить массивную пластину из внушительных пазов. Такое чувство, что проектировщик этих ворот раньше строил феодальные замки.
Легонько скрипнули петли. Без сомнения, раньше они открывались бесшумно, но за последние месяцы дожди сделали своё мокрое дело. Через год они наверняка будут распахиваться с таким скрипом, что уйти незаметно станет невозможно. Всё созданное человеком настолько хрупкое, что природа рушит это за считанное время. Впрочем, ничего удивительного – люди всё созидают по своему образу и подобию.
За высоким забором проходила двухполосная дорога с яркой и новенькой разделительной линией. Неподалёку, передними колёсам на обочине, лежал перевернувшийся внедорожник, рядом с ним валялась порванная одежда. Вдали дорогу перебежала чёрная кошка.
– Идём? – Костик посмотрел на Тамару. По его мнению, можно закрывать ворота и отправляться в постель, досыпать. Валявшийся посреди дороги автомобиль стоил дороже двухкомнатной квартиры в каком-нибудь Чертаново.
– Идём, – уверенно произнесла фельдшер.
Внедорожник её не убедил. В некоторых районах Москвы можно встретить брошенные автомобили таких марок, что любой провинциал скажет: «Да ну… не бреши».
Костик прикрыл за собой ворота. Петли снова тихо скрипнули. Когда проходили мимо перевернувшейся машины, почувствовали едва уловимый запах бензина. Лобовое стекло оказалось в трещинах, водительское и вовсе выбито. Вскоре вышли к широкой четырёхполосной дороге. Над ней даже проходили троллейбусные провода.
– Точно Серебряный Бор, – полушёпотом произнесла Тома.
На дороге застыло несколько автомобилей. Небольшой грузовичок корейской марки врезался в столб. В его раскрывшемся от удара кузове виднелся штабель с досками. Возле искорёженной и раззявленной водительской двери валялись подмоченные дождями купюры. Даже на вид там была приличная сумма. У Костика с трудом получилось себя удержать от того, чтобы не броситься их собирать.
Вот теперь он точно поверил во всё, что говорил Пётр Валерьевич. Не могло столько ценных бумаг так беспардонно валяться на дороге. Хотя… настолько ли они теперь ценные?