Наверху
Шрифт:
— Раньше исход Большого Поединка мало кого интересовал. Но угроза войны разбудила многих равнодушных. И ваше мнение может решить многое.
— Покупаете, значит, — усмешка Рипли стала откровенней.
— А как иначе вы вернетесь к себе?
— Да… А если я не хочу возвращаться? — внимательно посмотрела на Медного Рипли. — Я говорю это так, для примера.
— Тогда вам так или иначе все равно надо устраивать собственную жизнь. Миссия с Нэигвас скоро возвратится к себе; максимум, что вы можете сделать, — это улететь с ними… Но там у них наверняка возникнет вопрос: а стоит ли иметь
Рипли опустила голову.
Медный был прав во многом. У нее действительно не было выбора; кроме того, она невольно взяла на себя не свою роль и теперь должна была доигрывать ее до конца. Что скажут столь щепетильные в вопросах честности жители Нэигвас, узнав, что официально она — никто? Правда, Рипли даже в самый критический момент ничего не утверждала: она назвалась лишь представителем своей планеты, что было сложно оспаривать, — но как знать… Все же ее приняли как официальное лицо… Да и будущее — как легко было бы просто отмахнуться от него и заставить себя ни о чем не думать!
— Я не могу вам ответить сразу, — проговорила Рипли.
— У нас не слишком много времени… Во всяком случае, вы ведь будете присутствовать на Поединке?
— Я считаю, что ваш Транслятор — мерзавец, — спокойно сообщила Рипли. — И для вас не секрет — почему.
— Все, кто наверху, одинаковы, — невозмутимо подтвердил Медный. — Не думаете же вы, что Правитель намного лучше его?
— Не думаю, но с ним лично я не знакома. А встреча с вашим шефом, поверьте, не доставила мне никакого удовольствия.
— Мы признаем свои ошибки и готовы вам помочь. А вот поможет ли Правитель?.. Вы знаете, что ваш друг Священник был обвинен в государственной измене? Суд над ним состоялся уже после того, как вы выдернули нас из дерьма.
— Что?! — Рипли сжала кулаки.
Она с трудом сдерживалась, чтобы не броситься на Медного, — пусть даже не по его вине ее друг сейчас страдал.
— Если Транслятор победит — мы сможем вернуть его… Если успеем. Вы знаете, как у нас поступают с преступниками?
— Его приговорили к смерти? — хрипло выговорила Рипли.
— По сути — да. Смертная казнь как таковая отменена, но практически любой, оказавшийся вне города, — смертник. Тем более, что приговоренных лишают природной защиты — хитина.
— Нет… — простонала Рипли, стискивая зубы. Уж лучше бы он молчал!
— Мало того, мы можем под свою ответственность пойти на нарушение закона, — продолжал свои бесстрастные выкладки Медный. — Никто и не заметит, если маленький катер отправится в Дикий лес на поиски вашего друга. Разумеется, если вы согласитесь нам помочь… И вот тут уже будет решать каждая минута. Я не гарантирую успех: может, Одинокий уже догрызает его останки, может, травяной прыгун все еще дерется с ним, ожидая, пока противник выбьется из сил… Но может, он еще жив. Есть еще вариант. До нас начали доходить слухи о некой Общине Дикого леса: это наиболее ловкие преступники, сумевшие без ничего выжить в тех условиях. Иногда они подбирают новичков, заставляя их работать на себя,
— Ваша склонность к шантажу меня просто добивает!
— Ну почему к шантажу, Рипли? — впервые за все время Медный позволил себе несколько изменить позу — теперь он старался изобразить любезность. — Мы не обязаны — нет, мы просто не имеем права — помогать преступнику, осужденному за государственное преступление своим государством. Любой из принявших участие в такой акции вполне может сам отправиться голышом в Дикий лес… В том числе и я. А меня отнюдь не прельщает перспектива стать мертвецом или Простым у одичавших убийц. Так что если я рискну — то не за просто так.
— Если бы вы знали, как противно вас слушать, — Рипли покачала головой — ей удалось справиться на время со своей злостью. — Не вас лично — всех вас… Вы ведь даже не обещаете, что выручите его наверняка…
— Я не люблю давать неисполнимых обещаний. Есть вероятность, что ваш друг уже мертв. А вот вам лично, вашей подруге и дочери мы можем помочь гарантированно. Лучшие условия жизни, лучшее образование… Соглашайтесь!
— Что ж, — Рипли поморщилась. Ей было противно. Противно все… — Я согласна. Только если вы обманете меня — я не буду молчать.
— Ну… Во-первых, нам незачем вас обманывать — просто невыгодно. А во-вторых, что вы можете сказать? Вам остается только поверить нам на слово… А насчет вашего бывшего Священника — приказ будет отдан немедленно… Можете помолиться за то, чтобы поисковой группе повезло.
— Замолчите, — снова сжала кулаки Рипли.
— Молчу… Так разговор окончен?
— Да, и убирайтесь побыстрее!
Она зло выдохнула последнюю фразу и опустилась в кресло — единственную по-настоящему удобную мебель здесь, на станции.
«Ну что ж, Элен, — обратилась она к себе, — можешь поздравить себя с достойным вступлением на политическую арену… Ладно, только бы со Священником ничего не случилось. В конце концов, он один стоит всех политиков вместе взятых, и если уж мне не обойтись без лжи — то пусть она пойдет на благо хоть кому-то… Только бы они не солгали! Только бы успели его выручить… А я… Что ж, попытаюсь объяснить свой поступок Шеди и Скейлси — может, они меня и простят…»
4
Издали сооружение напоминало старинную крепость: на несколько метров из земли поднимались шероховатые стены из камней, скрепленных между собой темно-красной глиной. Такие укрепления строились около двух тысяч периодов назад, когда шли еще междоусобные войны и цивилизация лишь только зарождалась. Более поздние сооружения смотрелись гораздо солиднее, ранние — почти не существовали как таковые. Дикие предки предпочитали выкапывать в земле ямы, закрывая их сверху прочными решетками; лишь в глубине сплетения подземных ходов возникали площади для собраний и общие залы. Позднее необходимость заниматься земледелием выгнала подземных обитателей наружу — и вот тогда решеткам пришлось подняться над землей, опираясь где на плотно уложенные бревна, где на такие вот каменно-глиняные стены.