Навет старого колдуна
Шрифт:
– Это очень старинная икона,- начала она,- много лет она хранится в нашем роду. Большой силой обладает от недругов и от смерти. Когда Наполеон пришел на Россию, далекий прапрадед воевать пошел и икону с собой взял, вернулся живой и невредимый, несмотря на то, что на самом Бородино был. В Первую мировую забрали моего прадеда, его икона опять спасла, весь полк положили, кто живой остался, кого в плен взяли, а он сумел в яме схорониться. В Великую Отечественную дед с иконой фашистов бить пошел, всю войну прошел до самого Берлина, и ни разу его пуля не задела, домой вернулся целый и невредимый. Сейчас эту икону тебе передаю, ты возьми и дома припрячь, чтобы никто не видел. Не любит она, когда
Лида взяла икону в руки. Небольшая и тяжелая, с едва заметными следами старинной эмали на медной поверхности рисунка. Странно, металл не холодил пальцы, а, как будто, согревал их. Дочь посмотрела на мать и не знала что делать, разве икона сможет в чем-то помочь? Но всю жизнь родителям доверяла и понимала, что мать только добра желает.
– Хорошо, мама,- проговорила она, проводя пальцами по отлитому изображению святых,- спасибо тебе.
– Не помню уже, кто на ней изображен,- мать завернула икону в старый вышитый платочек,- она поможет тебе и в трудный час защитит. Этот платочек вышивала бабушка моей бабушки, в нем и храни икону. Вижу я, что вокруг тебя худое творится. Может, домой вернешься? И сама не пропадешь, и ребенка вырастим.
– Нет,- Лида решила не сдаваться,- попытаюсь семью сохранить, что бы отец у дочери был. В нашей семье мы же дружно живем, и тебя, и отца любим. Я тоже хочу крепкую семью иметь, в любви и согласии жить.
– Дай Бог,- напутствовала мать,- дай Бог. А икону припрячь, что бы, никто не нашел. Она поможет.
Долго еще говорили мать с дочерью, уехала Лида с иконой, легким сердцем, и надеждой на лучшее.
Вроде бы наладилось счастье в семье, солнце осветило их путь своим лучиком: молодые любили друг друга, ждали прибавления семейства. Однажды ночью, когда Лида уже находилась в декретном отпуске, она проснулась от странного звука, у них открылась и закрылась входная дверь. «Кто к нам может прийти в полночь?- подумала она,- может Коля не закрыл дверь на ключ, и ее открыло ветром?». Муж спал, Лида не стала его будить (ему утром на работу), а накинув халатик, прошла на кухню. Она никогда не забудет ту минуту, когда в полумраке света от фонаря за окном, увидела на кухонном столе маленького человечка. Седой дедок, с длинной бородой, в синем старом кафтане, подпоясанном обычной веревкой, заглядывал во все кастрюли и тарелки, бесцеремонно гремя крышками и ложками. От ужаса происходящего, Лида не могла слова сказать, а дедок продолжал греметь посудой, иногда искоса поглядывая на молодую беременную женщину. Когда он проверил все шкафы и кастрюли, то усевшись на край стола у окна, постучал длинными крючковатыми пальцами по столу.
– Почаевничаем?- вдруг спросил он, тихим скрипучим голосом.
Лида как во сне включила электрический чайник, поставила на стол кружки, коробку пакетиков чая и вазочку с печеньем. Разложив пакетики с чаем в кружки, она налила кипяток. Одну кружку поставила деду, другую себе.
– Я сушки люблю, с медом,- проговорил дедок.
Не совсем осознавая, что делает, Лида достала из холодильника пиалу с медом, а из шкафа пакет с сушками. Высыпав сушки в вазочку с печеньем, она поставила перед дедком мед, а сама села по другую сторону стола. Странный ночной гость каждую сушку макал в мед и запивал чаем, причмокивая. Лида к своей кружке даже не притрагивалась, она сидела как каменное изваяние и не могла даже слова сказать. Дедок съел все сушки, вымакал мед в пиале, вытер губы своей бородой и посмотрел на Лиду.
– Добрая ты и дочек родишь, жалко тебя,- он помолчал и жестким голосом добавил,- «Худо» тебя ждет, страшное «Худо». Полностью помочь не смогу, но защитить тебя постараюсь, хотя силен Серафим». Он пошарил
– А как я их туда положу?
– Лида даже вздрогнула, когда услышала свой голос, казалось, это говорила не она, а голос шел, откуда - то изнутри.
– Полочку сделай,- подсказал дедок и строго посмотрел на женщину черными, как угли глазами, из-под лохматых седых бровей,- мне тоже нелегко будет.
– Хорошо,- сказал голос Лиды.
– Засиделся я у тебя, пора мне,- дедок спустился на стул, соскочил на пол и засеменил к порогу. Послышался звук открытой и закрытой двери, но сама дверь при этом не двигалась.
Еще с полчаса женщина сидела в оцепенении, а потом, как будто поднятая неведомой силой, встала и пошла в спальню. Легла на кровать и закрыла глаза, на нее повеяло холодом, казалось, она проваливается в сырое и темное подземелье.
Утром, проснувшись, Лида вспомнила страшный ночной сон, пытаясь стряхнуть наваждение, пошла на кухню готовить завтрак мужу… На столе стояли две кружки, вазочка с печеньем и пустая пиала в меду…Женщина села на стул, обхватила руками голову и подумала, что сходит с ума. Про ночного гостя она никому ничего не сказала, но на другой же день, попросила мужа прибить полочку за трубой.
– Зачем тебе там полочка?- удивился Коля.
– Мыло буду сушить,- придумала Лида,- лучше пенится.
Каждый четверг, поздно вечером, когда муж спал, она обязательно оставляла сушки и пиалу с медом на полочке и чашку с чаем на столе. Утром мыла «посуду дедка», а в следующий четверг, опять оставляла ему гостинцы к чаю.
Через неделю она поняла, о каком «Худе» говорил дедок. Коля начал приходить с работы «навеселе»: то день рождение друга, то премия на работе, то «помочь» соседям, то кому-то отвезти - привести (муж работал водителем). Лида отпаивала мужа рассолом, приводила в чувство, уговаривала, плакала. Коля обещал, что это в последний раз, и дальше все будет хорошо. Но, проходила неделя, вторая и все повторялось.
После рождения дочери Вали муж изменился, нянчился с ней, помогал купать, носил на руках. Лида подумала, что наконец-то пришло счастье, и через год родила вторую дочь - Свету (предсказание дедка сбылось). Вроде бы, наладилось счастье в семье.
Постепенно Лида привыкла, что у них в доме живет странный «постоялец». Она слышала про домовых, но их никто не видел, а присутствие дедка, она ощущала постоянно. Зимним морозным вечером, баюкая дочь, она явно слышала его скрипучий продолжительный кашель. «Простыл дедок,- подумала женщина,- такой холод на улице». За один вечер она связала длинный теплый шарф и повесила на полочку, утром шарф исчез. «Теперь ему будет теплее»,- подумала женщина. Она заботилась о «постояльце» как могла: вязала ему варежки, теплые носки, шила крепкие пояса, дедок принимал подарки, и жизнь шла своим чередом.
О его существовании никто не знал. Лида хорошо помнила слова матери - «Сила иконы в таинстве». Скажи Лида кому, что у нее живет маленький человечек и ест сушки с медом по четвергам, ее бы посчитали за сумасшедшую. Она свято хранила свою тайну.
Через год после рождения Светы муж опять запил. Являлся глубоко за полночь, хорошо хоть не будил семью криками, не требовал закуски на стол, а пьяный засыпал на полу у порога или на диване. Не понимала Лида, что происходит, почему Коля так себя ведет, что заставляет его пить. Дома у них все было хорошо. Лида всегда отлично готовила, за домом следила, детьми занималась. Хоть весь в грязи приползал муж на порог ночью, утром он уходил на работу чистый, в свежей отутюженной рубашке.