Навигаторы Апокалипсиса
Шрифт:
«Но разве скорость прохождения нервных импульсов зависит от скорострельности соображалки? Вряд ли, но факт ведь налицо! Явно быстрее иду, чем в первый раз».
Открытие вдохновило, и Водолей поднажал еще немного. И снова ему все удалось. Скорость передвижения возросла еще на четверть метра в минуту. Мизер, но все равно приятно.
Впрочем, в бочку меда тут же плюхнулась ложка дегтя. Параллельно со скоростью передвижения увеличилось и расстояние, которое пришлось Водолею преодолеть, а вернее – время пребывания в «тамбуре». Зона стазиса стала заметно шире… или дольше, трудно подобрать верное определение. Чего, в общем-то, и следовало ожидать. Так что, в целом, на путь из Старой реальности в Новый мир Водолей потратил почти столько же времени, сколько и в прошлый раз.
«Интересно, «столько же» – это сколько, если в реальном времени? Минуту, секунду, час? Надо было засечь».
К сожалению, точно засечь потраченное время Володя не мог, но в качестве утешительного приза ему предлагалось косвенное подтверждение теории, что в зоне стазиса время замедленно в той же степени, в какой приторможены и реакции человеческого организма. В «старой» части тошнотворно раздвоенной картинки, которую Володя наблюдал все время перехода из мира в мир, оставались бойцы, которые наконец-то начали реагировать на исчезновение Водолея. Тот, что стоял у двери, нажал на спусковой крючок, и в сторону Водолея полетели одна за другой две пули. Но летели они медленно и даже вращались как-то лениво, а пороховая вспышка вовсе «зависла» у дульного среза автомата. В общем, никакой угрозы для него автоматный огонь не представлял.
«Значит, я все-таки правильно понял, что означает «красная схема». И Шуйский, сволочь, получается, не сильно мне поверил. Или поверил, но решил, что сможет найти других навигаторов, если потребуется. Более сговорчивых и лояльных.
Ну, а что, вот поднимут материалы, оставленные Мазаем в Старом мире, и отыщут другого навигатора. Для этого, правда, придется поутру на Лубянку сгонять, да и навигаторов в Москве почти не осталось, но если не в Москве, то поблизости точно отыщутся. Павел и Юля говорили, что в Сети этих товарищей засветилось немало. Так что это вопрос времени.
Господин Шуйский вполне разумно уцепился за возможность с минимальными затратами времени и сил заполучить готового навигатора, но на самом-то деле свет не сошелся клином ни на мне, ни на ком-то еще из моих коллег. Пока до нас до всех не добрались бойцы Мазая, выбор у «старого» начальства имеется, и немалый. Шуйский понимает это не хуже меня. Другой вопрос, что едва ли половина навигаторов смогла без подсказки осмыслить и, главное, применить свой неожиданный талант. Но одновременно это значит, что те, у кого чисто рефлекторно, с перепугу не получилось перейти в Новый мир, до сих пор остаются в Старой реальности и никуда из нее не денутся. Остается только один вопрос: живы они или нет? Но и это теперь вопрос Шуйского, а не мой.
Короче, хрен с ним, с Шуйским! Пусть теперь сам крутится, как может. Найдет кого-нибудь, флаг ему в руки, а я, даже если вернусь ни с чем, не стану ему помогать! Как сталкер, буду работать: тайными тропами людей переводить, по одному, по двое. Сколько успею, столько переведу, а загубленные души пусть на совести Шуйского остаются!
Хотя о чем я думаю! Какая у него совесть?! Вот меня потом совесть замучает, это да, а его… вряд ли. Он ведь не человек, бюрократическая машина. Люди для него вроде камней мостовой, он по ним ездит. А вместо совести у него «красные схемы» и прочие алгоритмы в бортовом компьютере».
Пули пролетели только половину пути, когда Водолей сделал последний шаг и буквально вывалился из зоны стазиса в Новую реальность…
Москва, 21 декабря 2012 года
«Если после сорока вы проснулись и у вас ничего не болит, значит, вы умерли». Есть у закоренелых пессимистов такая поговорка. Майор Гуськов никогда не относил себя к этой категории граждан, хотя не причислял себя и к оптимистам. На жизнь он всегда старался смотреть с промежуточной точки зрения. Как в другой не менее известной поговорке: «Оптимисты изучают английский язык, пессимисты – китайский, а реалисты изучают автомат Калашникова». Вот позицию этих реалистов-практиков Гуськов обычно и занимал. Но сегодня, похоже, ему предстояло сделать новый выбор жизненной позиции. Ведь он не просто проснулся и у него ничего не болело. Он вышел из глубокого нокаута, состояния, близкого к коме, а самочувствие неожиданно оказалось почти в норме. Легкое головокружение, такая же легкая головная боль и тошнота, плюс небольшое дрожание рук, тремор по-умному. Вот и все проблемы со здоровьем. Чем не повод для оптимизма?
А ведь досталось майору действительно неслабо. Это подтвердили специалисты-взрывники из Конторы. Но врачи в «Склифе», которые наблюдали за Гуськовым весь остаток ночи, наотрез отказывались верить доблестным саперам. Майор сам слышал, как в коридоре у дверей реанимационной палаты перешептывались доктора и старые коллеги Гуськова, прибывшие навестить пострадавшего.
По словам врачей, Гуськов получил средней тяжести сотрясение мозга, а подозрения насчет перелома шейных позвонков или взрывной баротравмы вообще не подтвердились. Внутренние органы и кости целы. Все обошлось, что называется, малой кровью. Даже вообще почти без крови.
«Но ведь майор находился в зоне стопроцентного поражения, – не унимались саперы. – Да, взрывное устройство не имело оболочки и не было начинено поражающими элементами, но Гуськов все равно запросто мог погибнуть!»
«Какая зона стопроцентного поражения, о чем вы говорите?! – упорствовали врачи. – Банальная «комоция эт контузия». Его только встряхнуло и вырубило, чтоб вам было понятнее. Мы провели все необходимые исследования! Кроме сотрясения, никаких проблем со здоровьем у майора нет!»
Гуськов точно знал, что медики не врут, они действительно полночи катали его на процедуры и анализы, даже засунули майора целиком в какой-то мудреный медицинский сканер… или как его там… короче, обследовали по высшему разряду. А когда закончили, только развели руками: ничего внутри у Гуськова не порвалось, селезенка и прочий ливер оказались в порядке, и никаких переломов не обнаружилось. Синяки на теле – ерунда, сотрясение мозга – «лежачее», но тоже терпимое, без гематомы, а пара царапин от «шрапнели» из штукатурки, кирпичных осколков и прочего строительного мусора – вообще не в счет. Вот и вся история болезни. Невероятно, но факт.
Но для надежности Гуськова все равно следовало «понаблюдать», как выразились врачи, и вот в этом коллеги майора с ними согласились. Из их разговора за дверью палаты Гуськову стало ясно, что собеседники сошлись на том, что до Нового года герою стоит поваляться на больничной койке. Незаконченных дел у него, конечно, осталось много, о чем прозрачно намекнул в телефонном разговоре с главврачом лично генерал Мазич. Однако дела делами, но здоровье дороже. И генерал, и дела потерпят.
Так решили бывшие сотрудники Гуськова по региональному Управлению. Но сам пострадавший имел на этот счет особое мнение. Ведь, в отличие от врачей и коллег, он знал, что времени в запасе на самом деле мало, и терпеть ни само время, ни генерал Мазич не будут. Вот почему Гуськов не стал дожидаться распоряжения Мазая и затребовал у персонала свои вещи. А заодно попросил позвать кого-нибудь из новых коллег, чтобы выяснить, какие произошли изменения в оперативной обстановке.