Навигаторы Апокалипсиса
Шрифт:
«Знал бы в юности, какой будет «прикуп» от этой работы, пошел бы учиться на гинеколога, – Гуськов уселся в «Ауди» и поерзал, устраиваясь поудобнее. Проблема чистоты сидений его не заботила. Теперь его вообще ничто не заботило, только отдых или хотя бы передышка. – Сидел бы себе в поликлинике… или как там ее… в консультации. Весь в белом и руки в тепле. Но теперь-то поздно метаться. Теперь только вперед и с песней. До полного разгрома навигаторского бандподполья, будь оно неладно. А потом в отставку, офисы охранять. Сто процентов. Хватит, навоевался».
Москва, 20
Можно сколько угодно рассуждать о превратностях судьбы, особенно в компании единомышленников за рюмкой чая, но когда эти превратности настигнут и прижмут к серой бетонной стене в каком-нибудь мрачном подвале, резко понимаешь, что теория имеет мало общего с практикой.
Теория схематична, у нее нет острых углов, и в ней не учитываются многочисленные случайные факторы. В теории ты действуешь разумно, логично и хладнокровно, твой противник заведомо глупее и слабее (хотя бы чуть-чуть), и асфальт у тебя под ногами ровный, без выбоин или предательских замерзших лужиц в самом неподходящем месте.
На практике же все происходит, мягко говоря, не совсем так. А чаще – совсем не так. Особенно это касается случайностей. Жизнь вообще состоит из одних случайностей. Даже если кажется, что все идет по плану, не верьте. Все идет наугад, по запутанному лабиринту из миллионов случайностей. И никто не знает, какая из них вдруг замедлит, собьет с курса или вовсе перекроет движение. То есть сведет все усилия к знаменитой шутке бывшего премьера: «Хотели как лучше, получилось как всегда».
Хотите примеры? Их море. Куда ни плюнь, сплошные примеры.
От наивных, но честных попыток вывести формулу идеального общества до корявой и очень условной глобальной демократии с ее политкорректным лицемерием, двойными стандартами и низкопробным западным шаблоном образования.
От благого намерения создать мировое информационное пространство до создания красочного, но схематичного и мертвого виртуального мира, в котором бесследно растворяются целые поколения. Ведь в реальном живом мире все слишком сложно, надо соображать, делать что-то хилыми ручонками или хотя бы воспроизводить себе подобных, а лень! Зачем эти сложности, если есть заработки на «Форексе» и виртуальный секс?
От надежды, что высокие технологии и современная химия сделают жизнь комфортнее до ожирения, отупения и вырождения. Сначала изобретаем всякие улучшающие вкус добавки, потом без меры жрем эту «вкуснятину» в «Макдоналдсе», потом глотаем таблетки для похудения, а затем лечим печень, убитую и тем и другим. Получается замкнутый порочный круг.
И так далее, и тому подобное. Примеров море. Океан.
Как с этим бороться? Да в том-то и дело, что никак. Теория нужна, ведь без нее не будет отправной точки, промежуточных ориентиров и финишной ленточки для практики. Одно условие: не зацикливаться и не пытаться выжать из теории то, что в ней не заложено. Надо вовремя признавать, что теория не работает, а ее создатели и исполнители «не тянут», и переключаться на другую, более жизнеспособную теорию. А то и вовсе возвращаться к проверенным практикой методам. Ничего в этом нет плохого.
Вот тогда-то превратности судьбы и не застанут врасплох, не ткнут лицом в грязь. Тогда-то теоретическая подготовка и принесет хоть какую-то пользу. А рассуждать, как пройдет эксперимент в идеальных условиях, и доказывать потом с пеной у рта, что все пошло не так исключительно по вине нерадивых исполнителей (забивших на теорию и не создавших идеальные условия), – это болтовня. Бессмысленная и даже вредная. К чему она приводит – известно.
Допустим, Водолея и Павла она привела в подвал с серыми стенами и запертой снаружи железной дверью. Причем этот подвал был надежно заперт в обеих реальностях. И в основной, и в локальной. Павел проверил это первым делом.
– Ну что, теоретик, – как бы резюмируя вслух свои размышления, проронил Водолей и окинул подвальную комнатку мрачным взглядом, – по-прежнему хочешь спасти всех и вся?
– Это ты мне или себе? – Павел усмехнулся.
– Тебе, – Водолей помассировал запястья. За три часа «браслеты» натерли кожу, и она теперь зудела. – Отсюда сделать это будет непросто.
– Мы выйдем, – уверенно сказал Павел. – Удача на нашей стороне.
– Ты так пошутил или просто ляпнул, не подумав? – Водолей смерил Павла полным скепсиса взглядом. – У меня что-то с чувством юмора случилось. То ли отшибло, когда об лед ударился, то ли просто где-то посеял, пока мы из реальности в реальность скакали.
– Никаких шуток, – Павел прошелся по комнатке и остановился у двери. – Мы живы, и у нас неплохие шансы. Разве не удачный расклад?
– Я вообще перестал тебя понимать, – Водолей покачал головой. – Какие, к черту, шансы?! Мы в тюрьме. Нас того и гляди шлепнут без суда и следствия. А ты о каких-то шансах рассуждаешь. Очнись! Ты неадекватно оцениваешь ситуацию.
– А ты драматизируешь, – Павел похлопал ладонью по двери. – «Броня… крепка, и танки наши быстры». Интересно, для чего эта комната проектировалась? В официальном-то учреждении. Для архива, что ли?
– Вот именно, – Водолей невесело усмехнулся. – Для архива. Вот нас в него и сдали. Мы с тобой теперь часть истории. А ты – «шансы».
– История только начинается, – Павел помотал головой. – Новейшая история, двуединая. Сегодня пишется только первый лист. Пока что пишется с обеих сторон. Врубаешься в аллегорию?
– А-а, – Водолей махнул рукой. – Не хочешь меня слышать, не надо. Тони в своем омуте иллюзий. В мешок тебя уже засунули, завязали и сбросили. Осталось лечь на дно и захлебнуться. Врубаешься в аллегорию?
– Моя лучше, – Павел обернулся и изучил противоположную стену.
Ее украшала лишь решетка вентиляционной шахты под самым потолком.
– Один фиг, все бессмысленно, – Водолей уселся на пол и прислонился спиной к стене, как раз под вентиляцией. – Как я мог так вляпаться? Еще вчера расскажи мне кто-нибудь, что случится такая хрень, не поверил бы ни за что. Это же полный бред! Как можно начать день приличным гражданином, а ближе к вечеру очутиться за решеткой. Причем ни за что! Просто потому, что кто-то там решил, что я враг народа. Как при Сталине, честное слово! Ведь это все опять же голая теория.