Навозный жук летает в сумерках…
Шрифт:
Но она оказалась совсем не такой обыкновенной, как они думали. Вид у нее был настороженный, а карие беличьи глазки, казалось, видели все. Здесь, у себя дома, фру Йорансон и двигалась совершенно иначе — она семенила. У нее было круглое, сильное тело, не полное, но крепкое, и на удивление худые ноги с маленькими ступнями. А руки крошечные, с длинными пальцами. В общем, тело не очень сочеталось с конечностями.
— Я вижу, вас трое? — были ее первые слова.
— Да, это
А Юнас добавил:
— Он отлично ухаживает за цветами.
— Вот как?
Казалось, фру Йорансон колеблется, но, в конце концов, она впустила всех троих.
— Что ж, очень мило с вашей стороны, — сказала она, оглядев каждого. — Проходите, я вам все покажу! Дело в том, что я просто снимаю этот дом и не хочу, чтобы тут шастали посторонние люди.
Она повела ребят через прихожую в комнату.
— Ей не нравится, что я тоже пришел, — прошептал Давид.
— Нам не обязательно сразу же соглашаться на эту работу, — прошептала в ответ Анника, — мы не будем ничего обещать, только посмотрим.
— Чтобы вам не бегать по разным комнатам, я выставила почти все цветы на кухне, — сказала фру Йорансон. — Но, может, лучше все же начать с гостиной?
Она повела их через буфетную.
— Похоже, она нервничает, — прошипел Юнас и завозился с магнитофоном.
— Сейчас же прекрати! — возмутилась Анника.
— Господи, сколько этих цветов! — сказала фру Йорансон.
— Ну что, похоже на твой сон? — прошептала Анника Давиду.
Давид кивнул, а фру Йорансон продолжила:
— Да, цветы — большая проблема в этом доме.
— А дом, наверное, старый, да? — спросил Юнас.
— Да, не вчера построен! Думаю, век семнадцатый — восемнадцатый. И цветы как будто такие же старые. Вероятно, они переходили по наследству из поколения в поколение. По слухам, один из них — совсем древний, но я точно не знаю, какой. Короче говоря, цветы не мои, они часть дома, и уносить их никуда нельзя. Это очень, очень странные цветы!
И фру Йорансон засмеялась коротким, презрительным смешком. Было ясно, что она не любит эти растения.
Она принесла цветы и со второго этажа тоже, расставив их в кухне и гостиной.
— Чтобы не бегать по всему дому, — объяснила она. — Да и вообще вам незачем подниматься на второй этаж!
Она явно не хотела, чтобы дети ходили по дому, — может, боялась, что они устроят беспорядок.
Вдруг наверху хлопнула дверь или окно — где-то был сквозняк, и фру Йорансон пошла посмотреть, что случилось. Дети ненадолго остались одни.
— Ну что, Давид, похоже на твой сон? — снова прошептала Анника.
Давид не сразу ответил, он застыл, уставившись
Анника подошла к цветку.
— Он завял, листья совсем поникли…
— Оставь! Не трогай! — прошептал Давид. Дети услышали шаги фру Йорансон, она возвращалась.
— Что будем делать, — быстро прошептала Анника, — соглашаемся или как?..
Юнас подскочил к ним и предложил «салмиак».
— Надо подумать, — ответил он. — Сосредоточились!
Но Давид не обратил на него никакого внимания.
— Да, да! Соглашайся, — почти нетерпеливо сказал он Аннике.
Когда фру Йорансон вошла в комнату, Юнас рассматривал часы.
— Что ты там делаешь? — спросила она.
— Какие занятные старинные часы! Они ходят? — поинтересовался Юнас.
— Нет, эти часы не ходят! Не трогай! — ответила фру Йорансон строгим, не терпящим возражений голосом. Она явно не собиралась ничего объяснять.
Но Юнас не мог оторваться от часов. Он постучал по футляру. Фру Йорансон повысила голос:
— Чинить их бесполезно! Сколько я снимаю этот дом, они никогда не ходили!
Юнас отошел от часов, и фру Йорансон снова заговорила о цветах.
— С ними все так сложно, — недовольно сказала она. — К тому же это не моя прихоть, лично мне все равно, что с ними будет, но я отвечаю за них перед владельцем дома.
— Если владелец так за них волнуется, почему он не забрал их с собой? — спросила Анника.
— Их ни в коем случае нельзя никуда увозить. Кажется, это написано в каком-то старом завещании.
Фру Йорансон засмеялась и добавила, что эти цветы легко сойдут за настоящих жильцов. Похоже, в прежние времена в этом доме все было подчинено цветам.
— Некоторые даже утверждают, что цветы будут мстить, если с ними что-нибудь случится, так что лучше как следует их поливать! — продолжала она, не переставая смеяться, но выражение ее лица по-прежнему было строгим.
— А эти ракушки? — вдруг спросил Юнас. — В них слышно море?
— Понятия не имею! Положи на место! — недовольно произнесла фру Йорансон, но Юнасу, похоже, не было до нее никакого дела.
— Надо же, слышно! — сказал он, приложив раковины к ушам.
Фру Йорансон подошла к нему и забрала раковины.
— Не вздумайте к ним прикасаться! — она повернулась к Аннике. — Разрешая вам приходить в этот дом, я беру на себя большую ответственность. Надо было мне все-таки пригласить кого-нибудь постарше…
— Нет, что вы! Мы справимся, — заверила ее Анника.