Навсегда моя
Шрифт:
– Нет! Ты идешь на занятия или развлекаться?
– Я иду просто посмотреть!
Мы ругаемся, и Шурка еще какое-то время перебирает всю гору одежды, что притащила. Достает от туда кремового цвета платье. Руки полностью и ноги сплошь из кружева. Плотная, непрозрачная ткань только прикрывает нижнее белье.
Откуда оно у меня вообще взялось?
Красивое, даже засмотрелась.
Ване бы понравилось, я в этом уверена.
– Вот, держи. И. Без. Вопросов!
Надеваю и выхожу к Саньке. Платье словно сшито
Улыбаюсь, когда вижу свое отражение в зеркале.
Я нечасто надеваю платья. Ведь в джинсах намного удобней, правда? Кеды на ноги, толстовка сверху и вперед на учебу.
К моему образу сейчас добавились туфли на каком-то нереальном каблуке. Косметики минимум. Только черные стрелки и тушь. Ресницы у меня длинные, хватает пары взмахов кисточки.
– Отпад! Была бы мужиком, трахнула б тебя, Ольшанская.
– Саня!
– Ну а что? Дурак твой Ваня, такой дурак!
– Знаю.
– Злишься еще?
Устало опускаюсь на вещи, чуть не падая со всей этой огромной кучи.
– Не знаю, – признаюсь.
Я настолько запуталась в чувствах, что сложно. Банально сложно разобраться. Мы знакомы с детства. Сначала дружили, потом начали встречаться, планировали будущее. То, что Ваня мне изменил, цепляет не только как девушку, но и как его друга. Своими поступками он словно перечеркнул все, что было.
– Не хочешь отомстить? – осторожно спрашивает.
Слезы, которые должны уже политься из глаз, затекают обратно под позорный шмыг носом.
– В смысле?
– Ну, замутить с кем-нибудь?
– Замутить?
– Ален, что ты как из аула? Найти парня и хорошо провести с ним время.
– Зачем?
– О, господи. Что ж так тяжело? Чтобы он почувствовал то, что чувствовала ты.
– И… изменить?
Хочется уточнить, Саня имела в виду секс? Ну, конечно, имела. Что я, действительно, как из аула?
– Это по желанию. Никто же не будет заставлять тебя ноги раздвигать. Просто проведи время с другим. В конце концов, развеешься. Ты кроме Ванечки же вообще никого не замечала! Зациклилась на нем, словно он один на всей планете.
До мажорика мы вызываем такси. Доезжаем за каких-то полчаса. Успеваю вся известись. Для меня сейчас все, что происходит, так необычно. Я привыкла везде появляться с Ваней, никогда не тратила на подготовку весь день.
Уже несколько раз думала, может, развернуть такси и поехать домой? Останавливала только Саня, которая каким-то образом чуяла мое настроение и медленно качала головой.
– Волнуешься? – спрашивает, когда поднимаемся на лифте.
– Все это дико.
– Не боись, я с тобой. Саня тебя не бросит.
Звоним дважды, нам открывает сам мажорик. Саня крепче вцепляется мне в руку. Перед ней объект ее обожания, который удерживает длинноногую платиновую блондинку за талию.
Почему они все любят
– Уау! Девчонки! Аленка, если бы я знал, что ты такая, давно бы тебя забрал из-под Ивана, – развязно говорит.
У меня все ухает внизу, и сердце тарахтит как мотор трактора: “тр-тр-тр”. Ладони предательски потеют, когда Шурка аккуратно высвобождает свою руку.
– Ну че? Заходите!
В квартире тьма народа, гремит музыка, но уши не закладывает от битов. Пахнет выпивкой, на языке уже горькая капля растекается.
– Шампусик, девчат, – мажорик откуда-то достает фужеры и вручает нам с Саней.
– Я не…
Собираюсь сказать, что я не пью. Не люблю. Ну, разве что на Новый год. Но кто-то подталкивает фужер к моему рту, вынуждая опрокинуть золотистую жидкость в себя.
Не кто-то, а мажорик.
Пузырьки раскалываются во рту с шипением. Приятным шипением. Шампанское сладкое и вкусное. Кажется, я даже не злюсь, что позволила такому случится.
– Ну, вот и славно. Считайте, это штрафной, – подмигивает и уходит.
Ваню замечаю не сразу. Он стоит у окна с Петей, своим однокурсником. Я же всех их знаю.
Наши взгляды встречаются, я полностью замерла. Каменной статуей себя чувствую, у которой чувства кипятятся. Так горячо внутри, до слез.
Взгляд его трогает. Пронимает каждую клеточку.
Как он мог? Как он мог так с нами поступить?
Мы ведем немой диалог между десятками людей, стоящими между нами.
Боль никуда не ушла, только усилилась во сто крат. Словно выкорчевывают что-то теплое и хорошее из груди. Зажмуриться хочется от этой непрекращающейся боли и закричать.
Люблю? Или уже ненавижу?
Отворачиваюсь, когда понимаю, что Ваня идет ко мне. А я не хочу, не готова. Оказалась не готова к встрече и разговору. Шампанское не поможет, пусть уже и дало в голову. Мы же с Саней толком-то не ели ничего сегодня.
Его шаги слышу я одна. Замедленные, звонкие. Господи, где музыка? Где веселье? Где танцы?
Мне нужно срочно куда-то себя и свое тело деть.
– Привет, – от его голоса привычно все замирает внутри. Хочется улыбнуться, а память подбрасывает воспоминания того вечера.
– Привет, – сухо отвечаю.
– Поговорим?
Вздыхаю. Растягиваю губы в хищной улыбке. Сердце трепещет, словно на терновый куст его посадили.
– Нам не о чем, Вань. Но ты можешь поговорить со своей платиновой подружкой. Кстати, где она?
– Ален, прошу.
Злюсь, как же я сейчас злюсь. Мне кажется, даже комната приобретает красные оттенки.
Отхожу. А Ваня не останавливает.
Даю себе слово, сегодня буду веселиться несмотря ни на что. Пусть Ваня видит, что я не страдаю, не хочу, чтобы он это знал. Увидь бывший парень мою боль, ему тоже будет больно. А если он увидит, что мне хорошо, Ване больнее будет в разы.