Навстречу дикой природе
Шрифт:
Самым весомым грузом в его наполовину пустом рюкзаке была библиотека: девять или десять книг в мягкой обложке, большую часть которых дала ему Джен Буррс в Найленде. Среди них были творения Торо, Толстого и Гоголя, но МакКэндлесс не был литературным снобом. Он просто брал книжки, которые ему было приятно читать, включая ширпотреб от Майкла Крайтона, Роберта Пирсига и Луи Л’Амура. Не взяв с собой писчей бумаги, он начал лаконичный дневник на пустых страницах в конце “Травника Танаина”.
На прилегающей к Хили оконечности тропы Стэмпид зимой можно встретить собачьи упряжки, лыжников и снегоходы, но лишь до конца марта – начала апреля, когда на реках вскрывается лед. Когда МакКэндлесс уходил в чащу, на большинстве
На второй день МакКэндлесс достиг реки Текланика. Хотя вдоль берегов тянулись изломанные ледяные карнизы, ледяных мостов над потоком уже не осталось, и он был вынужден переходить вброд. В начале апреля случилась оттепель, и ледоход уже прошел, но потом снова похолодало, так что уровень реки был очень низок – менее чем по пояс МакКэндлессу, так что ему удалось перебраться без осложнений. Он не подозревал, что переходит свой Рубикон. Неопытный, он не мог и предположить, что через два месяца, когда ледники и снежники в верховьях Текланики растают под летней жарой, их стоки увеличатся в десять раз, превратив реку в глубокий свирепый поток, ничем не напоминающий уютный ручеек, через который он беззаботно переправился в апреле.
Из его дневника мы знаем, что 29 апреля МакКэндлесс где-то провалился сквозь лед. Это, вероятно, случилось, когда он переходил через скопления тающих бобровых запруд сразу за западным берегом Текланики, но вряд ли это причинило ему какой-то вред. Днем позже, когда тропа поднялась на гребень, он впервые увидел высокие, ослепительно белые бастионы МакКинли, а днем позже, первого мая, в двадцати милях от места, где он был оставлен Голлиеном, МакКэндлесс набрел на старый автобус у реки Сушана. Тот был оснащен нарами и печкой, а предыдущие посетители оставили в импровизированном убежище спички, средство от комаров и прочие нужные вещи. “День волшебного автобуса”, – записал он в своем дневнике. Он решил остановиться на некоторое время в автобусе, воспользовавшись его скромными удобствами.
Это приводило его в восторг. Внутри автобуса, на прибитом к оконной раме куске старой фанеры МакКэндлесс нацарапал восторженную декларацию независимости:
Два года прошли в дорожной пыли. Телефона и ванны нет, ни собаки, ни сигарет. Абсолютная свобода. Экстремист. Странствующий эстет, чей дом – дорога. Спасшийся из Атланты. Да не возвратишься ты, ибо “хоть объезди целый свет, лучше Запада мест нет”. И теперь, после двух бурных лет, пришел час последнего и величайшего приключения. Кульминационная битва, чтобы убить фальшивое существо внутри и победно завершить духовную революцию. Десять дней и ночей автостопом и на товарняках ведут его на Великий Белый Север. Не отравляемый более цивилизацией, он бежит и уходит один, чтобы затеряться в дикой природе.
Александр Супербродяга
Май 1992
Реальность, однако, быстро вторглась в мечты МакКэндлесса. Охотиться было сложно, и среди записей первой недели в глуши есть “Слабость”, “Засыпан снегом” и “Бедствие”. 2 мая он видел, но не застрелил гризли, 4 мая стрелял по уткам, но промахнулся, и, наконец, 5 мая убил и съел канадскую дикушу. В следующий раз он добыл дичь лишь 9 мая, это была лишь одна маленькая белка, к тому времени он записал в дневнике “голодаю четвертый день”.
Но вскоре удача круто повернулась к нему лицом. К середине мая солнце кружило высоко в небесах, заливая тайгу сиянием. Оно ныряло за северный горизонт менее чем на четыре часа, и в полночь небо светило так ярко, что можно было читать. Везде кроме северных склонов и тенистых оврагов снежный покров растаял, обнажив прошлогодние плоды шиповника и бруснику, которыми МакКэндлесс просто объедался.
И на охоте ему стало больше везти. Следующие шесть недель он регулярно лакомился бельчатиной, дикушами, гусятиной и мясом дикобраза. 22 мая у него слетела с зуба коронка, но даже это не испортило ему настроение, поскольку на следующий день он вскарабкался на безымянный трехтысячефутовый холм, высящийся прямо за автобусом, с которого ему открылись ледяные просторы всего Аляскинского хребта и многие мили необитаемых земель. Дневниковая запись этого дня привычно коротка, но, несомненно, восторженна: “ВЗОШЕЛ НА ГОРУ!”
МакКэндлесс сказал Голлиену, что не собирается засиживаться на одном месте: “Я буду все время двигаться на запад. Может, даже дойду до Берингова моря”. Пятого мая, после четырех дней в автобусе, он возобновил свой поход. Судя по фотографиям из Минолты, МакКэндлесс потерял (или намеренно оставил) малоразличимую тропу и направился на запад и север через холмы над Сушаной, попутно охотясь.
Продвижение было медленным. Чтобы прокормиться, он должен был тратить много времени на выслеживание дичи. Более того, по мере таяния земли, его путь превращался в череду болот и непроходимого ольшаника, так что МакКэндлесс запоздало оценил одну из главных, хоть и неинтуитивных, аксиом Севера: лучшем временем для путешествия по пересеченной местности является не лето, а зима.
Осознав очевидное безрассудство своего начального замысла пройти пятьсот миль до океана, он пересмотрел планы. 19 мая, продвинувшись к западу не далее Токлат Ривер – менее пятнадцати миль – он повернул назад. Неделю спустя он без заметных сожалений вернулся к заброшенному автобусу. Он решил, что бассейн Сушаны достаточно дик для него, и автобус номер 142 послужит замечательным базовым лагерем до конца лета.
По иронии судьбы, местность вокруг автобуса, где МакКэндлесс решил “затеряться в дикой природе”, едва ли является дикой по стандартам Аляски. Менее чем в тридцати милях к востоку проходит крупная автомагистраль – шоссе Джорджа Паркса. В шестнадцати милях к югу, за барьерами Внешнего Массива, сотни туристов ежедневно приезжают в Парк Денали по дороге, патрулируемой Службой национальных парков. От внимания странствующего эстета ускользнули и четыре хижины, разбросанные в радиусе шести миль от автобуса (впрочем, все они тем летом пустовали).
Но, несмотря на относительную близость автобуса к цивилизации, практически МакКэндлесс был отрезан от остального мира. Он провел в чащобе почти четыре месяца, и не встретил ни одной живой души. В конце концов, лагерь у Сушаны оказался настолько отдаленным, что это стоило ему жизни.
В последнюю неделю мая после переноски своих пожитков в автобус МакКэндлесс написал на обрезке березовой коры перечень хозяйственной рутины: собрать и складировать лед из реки для заморозки мяса, закрыть выбитые окна автобуса пластиком, сделать запас дров, почистить печку от старого пепла. Под заголовком “ДОЛГОСРОЧНЫЕ” он вывел более амбициозные задачи: карта местности, смастерить ванную, собрать шкуры и перья, чтобы сделать одежду, построить мост через ближайшую реку, починить котелок, проложить охотничьи тропы.
Записи дневника после его возвращения в автобус перечисляют изобилие дичи. 28 мая: “Вкуснейшая утка!” 1 июня: “ Белка – 5.” 2 июня: “Дикобраз, Куропатка, Белка – 4, Серая птица.” Пятого июня он подстрелил канадского гуся размером с рождественскую индейку. Затем, девятого июня, добыл главный приз. “ЛОСЬ!” – записал он в дневнике. Вне себя от радости, гордый охотник сфотографировался коленопреклоненным над добычей, ружье торжествующе вскинуто над головой, на физиономии – смесь экстаза и удивления, словно у безработного дворника, сорвавшего джек-пот в миллион долларов.