Навстречу Рассвету
Шрифт:
— И чтобы ты понимала, я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знаю, каково это — быть тем, кто остался позади. Когда ты исчезла, я осталась одна. Мне пришлось справляться со всем этим самостоятельно, когда врачи сказали, что больше нет смысла пытаться. У меня было почти три месяца, чтобы смириться с собственной смертью, и я это сделала! Мне не нужно, чтобы ты сейчас возвращалась и напоминала мне, как это дерьмово, что я так много упущу.
— Но ты даже не хочешь бороться, и это сводит меня с ума. По крайней мере, если собираешься
— Ты ведёшь себя так, будто я не боролась все эти года! Я не хочу провести свои последние дни, чувствуя себя несчастной. Я хочу контролировать то, как я проведу остаток своей жизни. Я хочу наслаждаться жизнью, пока не отправлюсь в настоящее приключение. А ты… я знаю, ты не хочешь этого слышать, но тебе нужно найти способ вернуться к приключению всей твоей жизни, в Неверленд.
Она подтолкнула ко мне мои метательные ножи, поверх которых лежали два ожерелья из желудей. При виде их у меня в сердце вспыхнула боль, и я непроизвольно потёрла грудь рукой.
— Ты рылась в моих вещах? — мои слова звучали медленно и размеренно, пока я старалась контролировать свои эмоции.
— Я не думала, что для тебя это так важно, поскольку у тебя никогда не было от меня никаких секретов, — парировала она. — Я устала смотреть, как депрессия съедает тебя заживо. Я не задержусь здесь надолго, а что собираешься делать со своей жизнью ты? Выйдешь замуж за какого-нибудь дерьмового парня вроде Джейми Холдера и будешь жить посредственной жизнью? Тебе предначертано гораздо большее. Ты просто не видишь себя так, как вижу тебя я.
Волна шока захлестнула меня, когда Мик произнесла слова, сказанные мне когда-то Триппом. Упоминала ли я ей об этом ранее? Мой взгляд остановился на тех немногих крохах, что остались у меня со времён пребывания в Неверленде. Я не удержалась и потянулась за свёрнутой кожей, разворачивая его впервые с тех пор, как вернулась домой. Я затаила дыхание от красоты ножей с богато украшенной резьбой. Я взяла одно из лезвий, и его холодный вес приятно ощущался в моей руке. Я обнаружила, что провожу пальцами по жилке волшебной пыли, снова загипнотизированная тем, как она сверкает на свету.
Мик продолжила свой натиск, игнорируя моё упорное молчание:
— Если запереть эти вещи в ящике, они не исчезнут. И, блядь, случайные парни не изменят твоего отношения к Питеру и твоим Потерянным Мальчикам.
— Моя сексуальная жизнь — не твоё чёртово дело. Всё, что произошло в Неверленде, — закончилось. Не жди, что я проживу остаток своей жизни в целомудрии.
— Дорогая, тебе больно и ты принимаешь глупые решения, о которых потом будешь жалеть.
— Я не стыжусь своей сексуальной жизни.
— Гвен, посмотри на себя. С кем бы ты ни была сегодня вечером, он оставил на тебе следы. Ты используешь секс как выход подавления эмоций. Ты не такая. Как ты думаешь, что сказали бы Питер и Потерянные Мальчики, если бы узнали, чем
От её слов, моё зрение стало размытым, а лицо горело. Я отвернулась от неё — я даже не могла смотреть ей в глаза. Я разозлилась, потому что она была права, а я даже не смогла признаться в этом самой себе. Моя рука сжала лезвие ножа, укол боли питал мой гнев, разочарование и стыд.
— Мне плевать, что они скажут, — солгала я.
Я бросила нож. Бросила его со всей силы. Со всей злостью и болью, сосредоточившись на этом клинке. Он ударился о чугунный радиатор, и комнату наполнил оглушительный грохот, когда крошечные кусочки металла разлетелись по полу. Когда я смотрела, как разбивается клинок, я почувствовала, как моё сердце разбилось на тысячу осколков.
— Нет… о нет, нет, нет, — зарыдала я. Я пыталась похоронить мысли о своих Потерянных Мальчиках. Похоронить всё, что заставляло меня тосковать по ним, но это был мой выбор. Я никогда не хотела уничтожать воспоминания о них. Я упала на колени, раздавленная тем, что разрушила одну из немногих связей, которые у меня ещё были с ними. В мои мысли проник пронзительный плач, и мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это я.
Мик посмотрела на меня с грустью в глазах. Тот факт, что она всё ещё сочувствовала мне после того, что я сделала, был чудом. Всё моё тело было парализовано, я пыталась осознать то, что натворила. Микаэла поднялась со своего места и подошла к осколкам моих воспоминаний. Её хрупкое тело наклонилось и осторожно подняло остатки моего метательного ножа. Я наблюдала, как она подбирала блестящие осколки, и теперь рассыпчатая волшебная пыль покрывала её пальцы мерцающим блеском. Она ахнула и закрыла глаза. Неосознанно, в мгновение ока я оказалась рядом с ней.
— Мик, ты в порядке?
— Я… да… думаю, со мной всё в порядке, — успокоила она меня.
Я посмотрела на неё, и меня охватило беспокойство. На моих глазах цвет её лица мгновенно улучшился, и она выглядела менее измождённой. Казалось, энергия и здоровье разлились по её телу. Я с потрясённым изумлением наблюдала, как её шоколадные волосы начали расти, пока не достигли подбородка.
Я недоверчиво протёрла глаза. Я пьяна. У меня глюки.
— Думаю, мне нужно сесть, — пробормотала я. Голова кружилась, и темнота затмевала зрение. Мик помогла мне подняться и подвела к отцовскому креслу.
— Милая, ты выглядишь ужасно. Опусти голову между колен. Ты выглядишь так, будто вот-вот потеряешь сознание.
Я сделала, как она сказала, и свесила голову между колен, зажмурив глаза и сделав несколько размеренных вдохов. Вдох — раз, два, три. Выдох — раз, два, три. Через несколько минут моя голова немного прояснилась, и головокружение, наконец, прекратилось. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что Мик помогла мне сесть на стул. Её хрупкая рука была сильной и поддерживала меня. Но как такое было возможно? Последние пару недель она даже не могла помочь себе.