Навстречу Закату
Шрифт:
Алекс вышел на этаже и выглянул в окно на площадке. Внизу мальчишки улюлюкающей гурьбой бегали за Ильей, не давая ему запрыгнуть на дерево. Алекс утвердительно закивал своему решению и пошел собирать чемодан. В его пакете лежали недостающие составляющие багажа.
Confutatis maledictis. Ниспровергнув злословящих (Посрамив нечестивых)
Ниспровергнув злословящих, Приговоренных гореть в огне, призови меня с благословенными.
Молю, коленопреклоненный, с сердцем, разбивающимся в прах, дай мне спасение после моей кончины.
Алекс спрятал купленные
– Посмотри на этого чумазика! – крикнула супруга с порога.
Алекс выглянул в коридор. Там стоял Илюшка с перевязанными влажными салфетками коленями и улыбался во все свои пока еще двадцать четыре зуба.
– Да ладно! Кровь же уже не течет!
– Сильно текла? – спросил Алекс, опять почувствовав вкус соленого металла во рту.
– Я вовремя приехала! – Юлия, супруга Алекса, надела тапочки. – Выхожу из машины, слышу знакомый плачь. Сидит на бордюре у детской площадке. Рыдает.
– Я не рыдал… – запротестовал Илюха.
– А чего ты делал? – поинтересовался Алекс.
– Хныкал…
– Ну, хорошо! – погладила Юля сына по голове. – Сидит и хнычет, и коленки держит. А из-под ладоней кровь течет.
– Я листики приложил! С дерева! – уточнил Илья.
– С дерева? – Алекс сглотнул солено-металлическую слюну.
– Да, облизал и приложил! – гордо заявил сын.
Юлия уже мыла руки в ванной.
– Ну, в общем я оказала нашему мальчику первую помощь… и мы дома! Живые и здоровые. Твоя очередь руки мыть!
Супруга прошествовала в комнату переодеваться в домашнюю одежду. Илья поплелся к умывальнику и закрыл за собой дверь.
– А как это случилось? – Алекс подошел ближе.
– Да… мальчишки там… – неопределенно буркнул Илья, утопив конец фразы в шуме воды.
– Понятно… Давайте ужинать! – Алекс вернулся на кухню и начал раскладывать гречневую кашу по тарелкам.
А дальше по привычному распорядку.
Каждодневный семейный ужин.
Ежевечерняя война с сыном за чистоту зубов.
Традиционное чтение перед сном.
Привычное хихиканье в детской с выключенным светом.
Общий отход ко сну.
И никто так и не позвонил…
На следующее утро Алекс проснулся по установленному порядку, когда уже все ушли. Рыжик мирно сопел на подушке супруги. Почувствовав флюиды гнева, вскипевшие в хозяине, кот, не открывая глаз, метнулся прочь, отчаянно работая лапами.
– Вот глупое и наглое животное! Знаешь же, что нельзя… Так зачем же делаешь? – Алекс разговаривал с тапочками, нащупав их у кровати. – Прям как человек!
Тапочки молчали в ответ, как, собственно, и положено окружающим нас предметам, и покорно зашаркали в уборную.
Так же покорно, после утреннего моциона, вещи укладывались в чемодан уверенными движениями крепких рук Алекса. Он точно знал, где и что должно лежать. И совершал все действия смело и мужественно. Потому что за завтраком составил список. А что там на уме у этих вещей, никому не известно. Мы можем только предполагать, если допустим наличие у предметов способности размышлять. Да, собственно, какая разница, чего они там себе думают. И кого это вообще волнует? Свитер сюда, носки туда! И никаких возражений.
Но как раз тот самый свитер и заметил:
– А руки-то у него дрожат…
– Конечно, дрожат… Такое дело… – отвечала рубашка.
– Дело? Какое дело? – это были носки, которые Алекс купил совсем недавно и еще даже не оторвал этикетку.
– Вот только с носками я еще не разговаривала, – возмутилась ветровка, – такое дело! Лежите себе и помалкивайте!
– У тетради спросите… Она знает! – откликнулись брюки.
– Она знает… но не скажет! – вступили в разговор трусы-боксеры.
– А только одно я вам скажу, братцы: страшно ему! – успел только сказать чемодан и тут же захлопнулся. Алекс прервал сборы и убрал багаж в шкаф. Илья должен уже вернуться из школы.
Рыжик, сонно моргая левым глазом, сидел на пороге в комнату и наблюдал за происходящим с непроницаемой мордой. Где-то в глубине его кошачьего мозга шевелились давно забытые рефлексы: “Чемодан – хозяин уезжает – можно спать, где угодно – свобода!”
– Рад, Рыжик? – обратился к коту Алекс. – Конечно! Я думаю! Праздник кошачьей душонки! И можешь не отвечать. Вопрос риторический! Скоро будешь тут полноправным хозяином! Альфа-самцом! Ты победил! Теперь это твоя территория!
Алекс сел на диван. Если раньше Рыжик бы унесся ветром от еле заметного движения, то теперь он продолжал сидеть в позе «кум королю», глядя на мужчину круглыми бессмысленными глазами.
– Даже ухом не повел! Чувствуешь, да? – продолжал Алекс философскую беседу с соперником. – Хищник! А то может мне хобби завести какое-нибудь? И успокоиться? Слышал, помогает!
Кот индифферентно свалился на бок и начал смачно вылизывать под хвостом.
– Да, ты прав, кошак! Какое, нахер, хобби, когда работы нет! А ведь хобби у меня было… Мне нравилось писать…
Кот перевалился на другой бок. Бросил в сторону Алекса замутненный взгляд из-под полузакрытых глаз и вернулся к своим гигиеническим процедурам.
– Это не то, что ты услышал, рыжая ушанка! То, что тебе послышалось, ты делаешь в своем лотке. А мне нравилось сочинять и записывать на бумагу. На белую, как облака в летний день, бумагу. Ровными линиями выводить буквы. Аккуратно, не отрывая руки. Пробуждая их к жизни тонким стержнем шариковой ручки. Как по велению волшебной палочки. Подчиненные твоей воле и мысли. Подвластные только твоей фантазии. Строки вязью проявлялись на чистой странице. Несказанное блаженство, рожденное из тишины и пустоты… И знаешь, о чем был первый рассказ? Ты не отвлекайся, Рыжик, ты мне не мешаешь. Так вот! Эта история была о том, как один человек ехал за рулем по дороге в город своего детства. Такой маленький городок на краю цивилизации. За гранью шума и суеты. То есть, трасса была такая загородная. С редкими встречными автомобилями. И никто не обгонял этого человека… Потому что туда, куда он ехал, больше никому не нужно было… Вот так ехал он, ехал, не спеша и рассматривая окружающие пейзажи. И вдруг увидел дерево, стоящее одиноко в поле. Дерево, которое отец этого человека называл “Горюшко”. Это дерево было поражено молнией. С одной стороны оно обгорело, а с другой стороны зеленело листвою. Ровно вдоль по середине. Одна половина умерла, а другая осталась живой. И отец в детстве рассказывал этому человеку, что такие деревья мучаются на грани цветения и гибели. Страдают. Поэтому и называл их “Горюшко”. Одна половина – смерть, другая половина – жизнь. Вспомнил эту историю человек и поехал дальше. Внезапно пошел дождь. Такой сильный, как во время всемирного потопа. Машину невозможно вести. Тогда остановился он на обочине. А дождь заливает все вокруг. И вода не успевает уходить. Поднялась уже до крыши автомобиля. Человек открывает дверь, чтобы спастись, но только вываливается на дорогу прямо в воду и захлебывается… А мимо едут редкие автомобили как ни в чём не бывало, и пассажиры в них думают, что человек просто чудик. А читатель понимает, что этот дождь – плод воображения водителя…