Найди меня

Егураздова Александра

–Ничего, – прошептала я, вытирая свой красный нос, – дали мало чаевых.

–Кому ты рассказываешь, – Сема посмотрел на меня взглядом прокурора. –Имя, и я начищу ему рыльце. Ты видела мои мускулы? – Сема поднял руки изображая крутого качка. Да, он не был супер качком. Но однозначно руки у него было очень крепкими.

О чем я …

–Я говорил тебе, что твой парень идиот, да ты и сама это знала. Нашла по кому лить слезы. Хочешь кусочек шоколадного чизкейка или морковного пирога? Или.. Сема продолжал говорить, пока его руки творили

волшебство.

–Отборный ром однолетней выдержки, сахарный черничный сироп из лиственного местного леса, содовая до краев, немного зеленого лайма и улыбка сексуального бармена. Взболтать и влить в глубокий бокал с трубочкой. Сверху добавить свежий листик мяты для аромата. Выпить до дня.

Я и выпила, потом еще один, и еще. Мое тело покинуло напряжение, и все перестало вокруг казаться таким враждебным. Сема достал откуда-то из раздевалки тапки-единороги. Затем встал на одно колено как рыцарь круглого стола и переобул меня в эту мягкую теплую обувку.

Как мило, о Боже.

Даже боюсь спросить откуда они у него. Моя голова тут же представила картину Сёма, в мягких тапочках-единорогах дома в полотенце выжимает апельсиновый сок. Но вроде размер не его, может его девушки? Есть ли у него девушка?

Сёма вернул меня на землю

–И пусть мир станет теплее и добрее. Я, кажется, даже вижу улыбку на лице нашей снегурочки?

Да-да.

–Чувствую себя лучше. Но, кажется, надо еще сделать глоточек. Я отхлебнула так, как будто пью парное молоко со сливками. Сема показушно закатил глаза, прям как я.

Ломота в теле прошла, и я уже не чувствовала себя такой отвратительно жалкой. Я ущипнула себя за запястье, оно покраснело, но я практически ничего не почувствовала.

Вот. Сила живой воды.

–Ты сегодня будешь спать крепче, чем обычно. Но завтра можешь об этом пожалеть

–Я не думала, что бармены такие зануды, красавчики – определенно, но чтоб зануды??

–Где ты тут видишь зануду?

Сема взял мой бокал и сделал большой глоток. После третьего коктейля мы стали пить не коктейли. Это были уже шоты, с чем именно вспомнить уже не могу. Помню, что мы окунали стопки в соль, потом залпом выпивали.

Сангритта? Ты ли это?

Мы должны были закрыть бар еще час назад, но, кажется, нас уже не остановить. Надеюсь нас не уволят, Сему то точно нет, похоже он у хозяйки на особом счету.

С детства я очень любила цветы. Именно поэтому часто рисовала их. Всегда карандашом. Всех людей, которых я когда-либо встречала я тоже ассоциировала с цветами.

Однажды, когда мне было лет 11, мы с мамой ходили в детский театр. Во время антракта мы пошли в буфет перекусить. Там я на салфетке нарисовала тюльпан. Мы поели эклеров и пошли обратно в зал. Там ко мне подошел один из актеров и протянул мне живой цветок. Такой же как я оставила на столе минут 10 назад. Это было настолько удивительно, даже нереально. Юноша улыбался и выглядел таким же сияющим, как и на сцене, когда выступал. И в тот момент я

поняла, что люди могут дарить частичку своей души просто так. Очень искренне и легко. Из кармана его костюма торчала моя салфетка, и когда мы уходили домой он мне помахал.

Пока мы напивались с Семой и разговаривали за жизнь, я как обычно делала набросок на листочке карандашом в блокноте, который достала с верхней полки стеллажа.

–Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Ты как человек, с которым я играла в детстве в прятки. Но, по факту, мало что знаю о тебе. Только детали, без особых подробностей. Ты постоянно слушаешь мое нытье, знаешь мою группу крови, что я падаю иногда в обморок, не ем лук. Что я знаю о тебе?

Сема на секунду растерялся. Потом посмотрел мне в глаза. Выражение лица его было серьёзное, но в то же время взгляд его кричал мне, как много хочет он сказать.

Но нет.

–Слышишь, там твоя любимая песня. Сейчас сделаю погроме, – зашумел и засуетился мой бармен. Он стал двигать стулья, пробираясь к колонкам. Затем, он скинул свой черный барменский передник на стойку и потянул меня танцевать за руку.

–Я вроде люблю танцевать, но не танцевала ни с кем ни разу, – призналась я, снимая свой застиранный пиджак. От алкоголя стало жарко, и я осталась в одной майке на бретелях.

Сема приобнял меня, затем легкой рукой стянул резинку с моих волос. Волосы непослушно рассыпались по плечам.

–Так намного соблазнительней. Лика, ты совсем не знаешь сама себя.

Я ткнула ему в плечо кулаком, и прищурившись сказала.

–Ты говорил, что я и с хвостиком ничего

–Да, и готов это повторить.

Мы медленно кружились вокруг столиков, пока не закончилась песня. Заиграла другая. Медленная. Еще одна из моих любимых. Наверное, только в состоянии алкогольного опьянения можно так прочувствовать песню.

Если я не буду думать о том, что произошло вчера, то возможно я смогу обмануть себя и всех в этом мире что все хорошо.

«Найди меня среди моей тьмы. Ведь эта тьма лишь панцирь, защищающий меня от слишком яркого света других людей» – промелькнула в моей голове мысль, навеянная песней, когда я очередной раз поймала взгляд моего бармена.

Я не ощущала времени. И не вспомню потом какая майка была на Семе. Но точно запомню запах. Я всегда чувствовала этот запах, когда приходила на работу, и он меня приобнимал. Или, когда я расстраивалась, и он мочил шутки как резидент камеди. Запах тепла и заботы, которого мне так не хватало в моей жизни.

И я его поцеловала. Да сама. Мои губы накрыли его в тихом спокойном поцелуе. И в этот самый момент как будто лавина сошла с гор. Я сломалась. Сломалась, потому что он ответил на мой поцелуй. Ощущение, что мир замер ради этого мгновения. Часы остановились, Земля больше не крутилась вокруг Солнца. Сначала медленно, но страстно. Потом быстрее, он стал покрывать поцелуями мою шею и ниже к ключице. Я чувствовала его отрывистое дыхание сначала на щеке, потом за ухом. Меня больше не было, не было моих проблем, не было больше Лики Корсак.