Найди меня
Шрифт:
Он одним поцелуем обезболил мою душу. И я захотела жить. Танцевать. Петь. Писать стихи. Рисовать. Дышать. Спящая царевна очнулась из летаргического сна. Снегурочка растаяла. Перелетные птицы вернулись домой. Да, я раньше целовалась, но ни один поцелуй не лечил меня, так как этот. Поцелуи с Женей были сначала больше не ловкие, потом быстрые и сухие. Не помню, чтоб я так в них растворялась.
Правой рукой Сема сжал мою шею, левой с легкостью закинул меня к себе на пояс и донес до барного стула. Он шептал моё имя как святую молитву. Его рука прижимала меня все крепче. Я чувствовала животом
Это и есть страсть? Или любовь? Что это?
Тапочки давно слетели с моих ног и валялись под ногами этого греческого Бога. Наслаждение, граничащее с болью поглотило меня и мысли покинули голову.
Пока он не отстранился. Резко. Я бы даже сказала жестоко. Когда пьешь ключевую холодную воду из колодца в жару, а потом осознаешь, что это мираж.
Только секунду назад он держал меня, так крепко. Я чувствовала каждой клеткой своего тело защиту. Принцесса была в надежном замке. И вот сейчас замок превратился в высокую башню, а на вершине я. Одна. Не имея длинных Рапунцелевских кос для спасения.
–Я должен был тебе раньше сказать, – Сема прикрыл глаза рукой, как бы собираясь с мыслями. Слова прозвучали невнятно, но тон был ледяной.
Лик, это плохой знак. Кажется, я могла сейчас процитировать то что он собирался сказать, ведь это было так очевидно для меня всегда. Всегда, но не минуту назад.
–Лика, я уезжаю. Это ошибка все.
–У тебя кто-то есть?
–Да
Меня замутило. Я сама его поцеловала и самое время сбежать. Молодец. Все делаешь правильно. Если что-то не можешь распутать – запутай еще больше. Не зря я не любила алкоголь, тут он тоже играл против меня, воодушевляя делать то, что я не должна. Как я вообще допустила мысль, что, между нами, что-то может быть.
Глупая, глупая, глупая девочка!
Сема никогда не флиртовал со мной, шутил – да, хорошо относился – да. На сколько надо быть ущербной, чтобы хорошее отношение принять за чувства.
Стараясь не смотреть на бармена, я взяла жилетку с вешалки, и вылетела на улицу. Но пройдя пару шагов поняла, что переоценила свои возможности, и успела дойти только до мусорки, где меня и вырвало. Перед глазами до сих пор стоял образ Семы, моего Аполлона, с которым мы перебрали живой воды.
Не умеешь, принцесса, пить – не берись.
Я села за руль. Никогда до этого не садилась пьяная за руль. Да вообще можно по пальцам посчитать разы, когда я пила. В зеркале заднего вида я поймала свой взгляд. Измученные красные глаза и бледное лицо. Щеки впали.
Девочка, выглядишь ты как никогда дерьмово.
Я попыталась снова дозвониться до дяди. Абонент не абонент. Тогда я набрала номер Оксаны.
–Ало, это кто?
–Ало, разбудите, пожалуйста, дядю. Это Лика.
–Ты видела время? Ты что пьяна? В какую передрягу ты попала?
–Нет, меня изнасиловали, и меня бросил парень. Мне надо поговорить с дядей…дайте его, пожалуйста
–Проспаться тебе надо сначала. Я давно говорила Валере, что ты что-то употребляешь. Под собственным носом не замечает наркоманку. Изнасиловали?
–ч-что??
–Не звони сюда, не создавай проблем. У твоего дяди и так давление скачет. Чем он тебе поможет?
Разговор закончился раздражающими гудками. Какое-то очень плохое кино. С плохими актерами. С плохой музыкой. И в кои то веке мне досталась главная роль.
Пальцы сами нажали на кнопку включения радио, я докрутила колесо громкости на максимальную отметку. Мне нужно почувствовать скорость. В ушах стучали басы, а нога давила на педаль в пол. Я не знала куда мне ехать. Хотя нет, знала. Набережная. В такое время там вряд ли кто-то есть, только свежий воздухи, река и одинокий фонарь. Бежала в единственное близкое мне место. Руки дрожали, в голове был туман, в машине было еще холодно, что меня радовало. Зубы стучали громче чем мой заболевший движок. И от нервов даже больше чем от холода. Алкоголь выходил, но я догадывалась, что с трезвостью придут все эмоции. Эмоции сильные и болезненные.
Машина остановилась под знаком у набережной, я пулей вылетела из нее не оборачиваясь. Сколько я еще могу сдерживать все в себе? Я чувствовала, что меня разрывает, еще чуть-чуть и начну рвать на себе одежду. Но. В два шага запрыгнув на бордюр, я замахнулась и выкинула телефон как можно дальше с обрыва. Потом набрала в легкие воздуха и закричала что есть сил, а потом еще, и еще…
Я кричала потому что я была одинока, потому что устала, потому что не могла ничего изменить. Любил ли кто-то меня в этой жизни? Я цеплялась за людей рядом и искала счастье с ними. Но они не находили счастье со мной. Меня поглотило чувство ущербности и никчёмности. Я пыталась ценить то, что имею. Но что я имела? Жила ли я той жизнью, которой хотела? Нет, я просто плыла по течению и не разрешала себе ни одной, даже самой маленькой мечты.
Я кричала снова и снова, ловила жадно ртом воздух. Холод обжигал легкие, но мой голос звучал по всюду, сначала громко, потом тише, растворяясь в воде и в темноте. Но я продолжала. До тех пор, пока совсем не охрипла. Тишина стала громче меня, а голос пропал вовсе. А зачем он мне был, если я не могла постоять за себя и всегда молчала. Зачем мне голос если я не говорила того что хотела, не разговаривала с теми, с кем хотела. Не говорила прямо о своих чувствах. Зачем мне чувства, если мне некого любить, если я даже не знала, чего я хочу.
Да, бросится в объятия к парню после того, как тебя изнасиловали, было очень легкомысленно. Но я понимала в глубине души, что нуждалась в поддержке и любви. Любой. Даже в обычном объятии потребность у меня была больше чем в глотке воды. И о какой морали тела может идти речь если ранена душа. И не у кого попросить помощи. Но я чувствовала себя до сих пор грязно, чувствовала свою вину, чувствовала ненависть. И почему-то была рада, что Сема меня отшил. Я знала, что не смогу принять ни себя, ни его. Что я могу ему дать? Не такая девушка должна быть у такого парня.