Найди свою любовь
Шрифт:
Кори ценила Дэнни за его порядочность. Наверное, именно за это она и полюбила его.
— Но послушай, дорогой, ведь даже если что-нибудь случится: ведь это только банк, а не вся твоя жизнь.
— Как ты не понимаешь, Кориандр, для меня это одно и то же. Я и есть мой банк — каждый дебет, кредит, убыток, перевод, депозит и все остальное, за что я отвечаю.
— Но ведь это касается только твоего бизнеса, а не самого тебя, — настаивала Кори.
— Пойми, что это не просто бизнес, любимая. Речь идет о человеческих жизнях.
— Речь идет только об их деньгах, а вовсе не о жизнях, — не унималась Кориандр.
— Возможно, я оказался чересчур тщеславным, — сказал Дэнни, обращаясь как бы к самому себе.
— Возможно, нам
На красивом лице Дэнни появилась тень самого настоящего, неподдельного горя.
— С Аргентиной было связано слишком много тяжелых воспоминаний, — сказал он. — Кроме того, я надеялся, что для твоей карьеры будет лучше, если мы переберемся в Нью-Йорк. — Глаза Дэнни неожиданно наполнились слезами. — Я во что бы то ни стало хотел сделать тебя счастливой.
Она до сих пор готова была следовать за мужем куда угодно, а он готов был на все, чтобы только сделать ее счастливой, и все же обоих не покидало чувство, что исход их отношений предрешен. Несколько лет назад, в университете Кордовы, когда Дэнни был профессором экономики, а Кори — студенткой, она пыталась уговорить его не оставлять преподавательскую деятельность и не переключаться на бизнес. Дэнни доказывал, что на свете нет никого более достойного жалости, чем бывший подпольщик, и нет ничего более печального, чем идеалисты, которые не могут найти себе достойного применения в жизни. Тот, кто, отрастив бороду и закинув за спину рюкзак, бродит по лесам, а затем участвует в экологических митингах, неизменно оказывается в числе неудачников. Победителем становится тот, кто, распрощавшись с революционной деятельностью, переключился на борьбу за доступ к капиталам в советах директоров крупных фирм и банков.
Но Кори ни на секунду не верила тогда, что Дэнни говорит правду. Она не могла поверить в то, что его действительно так волнуют деньги, точно так же, как не могла представить себе Дэнни потерявшим цель жизни и уж тем более — бродящим с рюкзаком по лесам и болотам. Прикасаясь пальцами к лицу Дэнни, Кори подумала, что эта борода не украсила бы ее мужа. К тому же, если бы Дэнни отрастил бороду, Кори, которую он так любил целовать, пришлось бы ходить с поцарапанным лицом.
Сейчас, глядя на мужа, Кори подумала о том, что уже несколько дней она собирается сказать ему одну вещь… Сейчас она наконец решилась.
— Я беременна, — сказала она просто, без всякого вступления. Сказала и стала ждать.
Сначала на лице Дэнни можно было видеть только выражение глубокого шока, быстро сменившееся выражением отчаяния, и только затем — дикой радости. Он заключил жену в объятия, быстро повторяя: «Господи, спасибо, о Господи, спасибо тебе за это…» В Кори промелькнуло за эти несколько секунд множество разных чувств. Смущение и неуверенность сменились облегчением, но тут же вернулись сомнения. За что именно благодарит Бога ее муж? Просто за ребенка, которого подарил им Всевышний? Или же за то, что будущий ребенок заменит Кори его отца, который снова собирается исчезнуть?
2
Мануэль Рохас видел Иисуса. Это случилось вчера, на пути к международному аэропорту Акапулько. Иисус просто стоял на обочине грязной дороги, рядом с дорожным знаком, сообщавшим, что до Чилпанцинго остается двенадцать миль, а до Акапулько — пятьдесят. Вернее, Иисус не стоял, а как бы парил над дорогой. Именно это сразу бросилось в глаза Мануэлю — то, как ноги Всевышнего в коричневых кожаных сандалиях едва касаются земли. Спаситель протягивал руки ладонями вверх, точно желая благословить все вокруг — пыль, хамелеонов, кактусы, даже телевизионные антенны на маленьких домишках, стоявших вдоль шоссе.
Мануэль свернул к обочине и остановился. Выбравшись из своего грузовика, он стоял и смотрел на Него, Мануэль не приближался, но он был достаточно близко, чтобы разглядеть все до мелочей. Мануэль пожалел, что у него нет фотоаппарата. Иисус по-прежнему стоял возле дорожного знака, и его длинные белые одежды развевал ветер. Правда, Мануэль заметил, что вокруг на самом деле ветра не было. В Церро эль Бурро в июле вообще не бывает ветра — только палящее солнце, изнуряющая жара и пыль.
В тот же вечер, вернувшись из Акапулько, Мануэль отправился прямо в церковь поговорить со своим священником. Отца Рамона, хотя он и старался казаться спокойным, очень взволновал рассказ Мануэля. Отец Рамон долго расспрашивал его, заставлял вновь и вновь рассказывать все с самого начала, чтобы записать все слово в слово на случай, если это понадобится для официального отчета. Не то чтобы отец Рамон не доверял Мануэлю, просто он неоднократно убеждался, что, когда речь заходила о вере, люди становились слишком эмоциональными. Мануэль с удивительной точностью припомнил все детали.
Он ехал тогда в аэропорт Акапулько по объявлению о работе. За последние полгода, которые Мануэль просидел без работы и без денег, ему впервые представилась возможность попытать счастья. Так вот, Мануэль увидел Его как раз в тот самый момент, когда собирался помолиться об удаче своего мероприятия. Правда, Мануэлю было немного неудобно просить Господа о таком пустяковом одолжении, но в наше время так трудно найти работу. Место младшего помощника по обслуживанию автобусов компании «Пеликанос Росас» в терминале Аэромексико, конечно, не могло быть идеалом — ведь каждый день придется преодолевать добрую сотню миль, отделявшую его дом от аэропорта. Однако эта должность гарантировала стабильный доход и возможность зарабатывать сверхурочные по понедельникам, когда прилетают чартерные рейсы.
Мануэль описал отцу Рамону падающие на плечи Всевышнего вьющиеся каштановые волосы. Борода Его была довольно редкой, а глаза — добрыми и всепрощающими. Это были глаза человека, которого предали, которому сделали больно. Отца Рамона заинтересовало, что сделал Мануэль, увидев Бога. Неужели просто стоял как немой? Мануэль рассказал, как он, не выдержав, упал на колени и расплакался, а когда поднял голову — Иисус исчез, буквально растворился в воздухе.
Священник был несколько обескуражен. В самом рассказе о видении не было ничего нового. Он мало отличался от дюжины других историй, рассказанных отцу Рамону людьми, видевшими за последний год Всевышнего. Отца Рамона беспокоила лишь одна мысль — что он может сделать для того, чтобы члены соответствующего комитета в Ватикане объявили Церро эль Бурро святым местом. Возможно, они даже включат городок в маршрут папы Иоанна Павла II, собиравшегося осенью совершить паломничество в Латинскую Америку. Было бы хорошо, если Мануэля посетило еще одно видение. И тогда отец Рамон мог бы послать факс в Рим. Пусть помолится, и, может быть, Бог пошлет ему еще какой-нибудь знак. Что-нибудь такое, что заставило бы ватиканский Комитет по чудесам Господа обратить внимание на приход отца Рамона.
Третьего июля, через два дня после видения, Мануэль Рохас снова ехал по этой же дороге из Церро эль Бурро к международному аэропорту Акапулько. За эти два дня с Мануэлем больше не произошло ничего необычного, ничего такого, о чем стоило бы рассказать отцу Рамону. Не то чтобы в душу Мануэля закрались сомнения в том, что он действительно столкнулся с чудом. Ведь тот день оказался для него весьма удачным — Мануэль получил-таки место помощника по обслуживанию автобусов, на которое претендовали еще шестьдесят четыре кандидата. И неважно, что менеджер нанял его на ночную смену по той же расценке, по которой работали днем. Все это уже не имело значения. Сейчас для Мануэля были важны только две вещи — у него есть работа и он видел Иисуса.