Найду твой след
Шрифт:
— Нет.
Натали покачала головой и опустила глаза. Она сжимала и разжимала комочек, в который превратился бумажный носовой платок.
— Почему?
— Ох, Агнес. — Она подняла покрасневшие глаза. — Я… не могу. Он уехал так внезапно. Мы даже не простились… после той ночи в Булонском лесу. Утром Бернар Констан…
— Третий из вашей маленькой компании? Тот француз-музыкант?
— Да. Утром он сказал мне, что Бьорн срочно улетел в Стокгольм. — Натали поднесла бумажный комочек к носу и выдохнула: — Из-за девушки.
— Ясно.
— Я не хочу, чтобы он узнал. — Натали вдруг выпрямилась, ее глаза стали большими и круглыми, она посмотрела на Агнес и с неожиданной уверенностью в голосе заявила: — Это мой ребенок. И ничей больше!
— Ага… Значит, как я понимаю, ты хочешь его оставить?
Натали открыла рот.
— О чем ты говоришь?! — Она была похожа на ошпаренную кошку. Казалось, еще минута — и Натали вцепится зубами в руку Агнес, которую та протянула к ней. — Это мой ребенок! Я уже люблю его! У тебя нет детей, ты не понимаешь, что это за чувство…
— Тихо, Натали. Мой тебе совет: никогда не стоит произносить ничего лишнего. Такого, о чем потом пожалеешь или из-за чего будешь мучиться. Хорошо? — Серые глаза Агнес обрели стальной оттенок, в голосе зазвучал металл. — Сейчас речь о тебе.
Агнес встала и пошла в кухню. Оттуда она вернулась с зеленоватой бутылкой минеральной воды. Она наполнила стакан и протянула Натали.
— Вот, выпей.
— «Перье»… — узнала Натали.
— Да, с лаймом. Вкус Парижа. — Агнес улыбнулась. — Тебе придется очень кстати.
Натали взяла стакан и залпом выпила воду. Горьковатый, с легким кисловатым оттенком вкус удивительно точно соответствовал ее нынешнему настроению.
— Ну вот, а теперь давай поговорим. — Агнес села напротив Натали и улыбнулась.
— А мы разве сейчас не говорили? — Натали бросила бумажный шарик в корзину для мусора, которая стояла под столом.
— Нет. То был пролог к настоящему разговору. — Агнес откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. — Потому что результатом настоящего разговора является конструктивное решение.
На солнце волосы Агнес отливали золотом, и Натали показалось, что она видит над головой подруги нимб. Что ж, в самом деле, сейчас ей могут помочь только высшие силы, и они, вероятно, собираются сделать это через Агнес.
Внезапно в голове прозвучал детский голосок, нараспев произносящий строчки простенькой молитвы, которой одна монахиня научила Натали, когда она ходила в монастырскую школу. «Ангел мой, пойдем со мной, ты впереди, я — за тобой».
Стоило взглянуть на Агнес, как становилось совершенно ясно, что она не намерена выслушивать Натали. Агнес заговорила сама:
— Итак, ты закончишь курс в университете. Ты родишь ребенка. Тебе нужно жилье. Значит, нужны деньги. — Агнес умолкла и налила себе воды, чтобы смочить горло.
Натали молча смотрела на нее, ожидая продолжения.
— Знаешь ли, Натали, жизнь проживают по-разному. Твои годы могут пройти под знаком тяжелого монотонного труда. Неинтересно, скучно, верно? А можно прожить успешно. Ты скажешь: кто этого не хочет? Отвечу: не всякий человек умеет правильно повести себя в самом начале взрослой жизни. Я хочу… немного подтолкнуть тебя, воспользоваться ситуацией, которую ты сама себе создала, и обернуть ее тебе на пользу.
— Что я должна делать? — быстро спросила Натали.
По ее лицу, на котором отразилось новое чувство — Агнес назвала бы его любопытством, — стало ясно, что девочка готова попробовать.
— Рождение твоего ребенка станет акцией нашей организации.
— Акцией? — насторожилась Натали и сцепила руки на коленях, обтянутых голубыми джинсами.
— Вкладом в дело мира, — продолжала Агнес. — Твой ребенок станет символом женской организации Сан-Франциско. Понимаешь? Наша организация сыграет роль отца для твоего ребенка, а малыш явится своеобразным вкладом в борьбу за мир. Тебе ясно?
Натали смотрела на Агнес круглыми глазами.
— А что я должна делать?
Агнес улыбнулась.
— Ты член нашей организации. А теперь станешь сотрудником моего отдела. Тебе придется работать и получать зарплату.
Натали молчала, ее щеки порозовели.
— А потом, когда родится малыш и немного подрастет, вы с ним начнете выступать перед разными аудиториями. Мы добьемся, чтобы фонды, с которыми мы тесно сотрудничаем, взяли на себя обеспечение твоего ребенка — символа мира, рожденного сразу после Марша мира. Они оплатят детский сад, учебу в хорошей школе, дадут стипендию для учебы в престижном университете.
— Ну да!.. — прошептала Натали.
— Да, — подтвердила Агнес. — Тебя будут наблюдать врачи лучшей клиники, ты родишь чудесного ребенка. Доктора, которые помогут тебе и малышу, станут знаменитыми без всякой платной рекламы.
— Агнес… ты… ты просто…
— Я просто женщина, которая гораздо дольше прожила на свете и больше узнала о жизни. Вот и все.
И еще я помогу тебе сделать то, чего не удалось мне самой, хотела добавить Агнес, но промолчала.
Все, о чем тогда говорила Агнес, стало реальностью. Родилась Мира — чудесная девочка, большая, особенно для такой хрупкой матери, как Натали. Доктора, осмотрев роженицу, пришли к единодушному заключению — незачем мучить мать и дитя, это опасно, и Натали сделали кесарево сечение.
— Кесарята растут более шустрыми, — уверяла Агнес. — Они не испытывают родовых мук, а вся боль, удушье, напряжение, которые младенец испытывает при рождении, навсегда остаются с человеком, не отпускают его в течение всей жизни. Правда, — она улыбнулась, — существует и другая точка зрения. Те, кто родились с помощью кесарева сечения, не всегда адекватно оценивают мир, в который пришли. Появившись на свет без мук, они воспринимают мир как безоговорочно прекрасный, словно он только и делал, что ожидал их прихода. Частенько, получив щелчок по носу в новом для них мире, они прячутся, обидевшись на него. Но с Мирой этого не произойдет. Потому что она на самом деле задумана как подарок миру. Ее ждут здесь с нетерпением, чтобы любить ее и восхищаться ею.