Найти мертвеца
Шрифт:
Разработаем его план таким образом: посмотрим, как все выглядело. Допустим, Велдон убил Алексиса на Утюге в два часа дня. Где-то наготове у него была привязана кобылка, и после того, как в 1.30 он уходит из „Перьев“, он спускается с Хинкс-Лэйн и садится на лошадь. Ему приходится скакать на ней во весь опор. Предположим, что каким-то образом ему удалось проделать 4 мили за 25 минут. В 2 часа ему остается до Утюга полмили. Нет, не так… Растянем-ка немного время. Пусть от отъедет от Хинкс-Лэйн в 1.32 и скачет с постоянной скоростью в 9 миль в час. А потом что? За пять минут до пробуждения Гарриэт он Мог отправить кобылку домой галопом по песку. Потом он идет пешком. Доходит до скалы в два часа. Убивает Алексиса. Слышит, как идет Гарриэт. Прячется в расщелине скалы. Тем временем лошадка либо направляется домой, либо, возможно, добирается до тропинки, ведущей к коттеджам, и скачет по ней, или…
Стоит ли беспокоиться, каким образом лошадка добиралась к своему полю и ручью? Все казалось настолько нелепым… что могло быть правдой. Если бы там не было Гарриэт, то что произошло бы тогда. За несколько часов прилив скрыл бы труп. Здесь стоп! Если Велдон убийца, ему нельзя было, чтобы труп пропал. Ему было нужно, чтобы мать знала, что Алексиса нет в живых. Да, при таких обстоятельствах труп скорее всего объявился бы. Стоял резкий юго-западный ветер, море было неспокойно и благодаря 300 соверенам, зашитым в поясе, труп довольно долго скрывался под водой. Но даже несмотря на это, труп нашли. Что ж. Если бы Гарриэт не обнаружила труп тогда, когда обнаружила его,
Уимси смутно осознавал, что Велдон не попрощается ни под тем, ни под другим предлогом. Он охотно даст ему уйти. Ему необходимо обдумать это дело…
Немного поразмышляв в одиночестве в своей комнате, Уимси подошел к точке, откуда он мог начать работу дальше и уже с некоторой уверенностью. Первоначальный план Велдона был напрочь разбит показаниями Гарриэт. Что же будет делать Велдон дальше?
Он мог ничего не делать. Это могло оказаться самым безопасным изо всех путей. Он мог просто положиться на вердикт коронера и надеяться на то, что полиция, Уимси и Гарриэт тоже примут его. Но хватит ли ему такого стойкого мужества на это? Да, он мог ничего не делать, если бы не знал о шифрованном письме, в котором могло находиться подтверждение, что самоубийство было убийством. Если дело обстоит так, или если Велдон потеряет голову, то тогда ему придется прибегнуть ко второму пути. Но если он будет, то какой? Несомненно, это будет алиби на два часа дня, то есть подлинное время убийства.
Что же он говорил по этому поводу? Уимси заглянул в свои записи, которых у него значительно прибавилось за последнее время. Велдон смутно упоминал о возможном свидетеле — неизвестном, который проходил через Дарли и спросил у него время.
Конечно, Уимси уже подозревал этого свидетеля, человека, спрашивающего время — таков уж основной характер детективной литературы. Уимси рассмеялся. Теперь он почувствовал себя уверенным. Все было предусмотрено, и этот способ в случае необходимости устранял опасность свидетельских показаний Гарриэт. Сейчас не хватало алиби на то утро, а оно было нужно для того, чтобы вызвать на себя огонь противника. Алиби на два часа должно быть налицо. Только ведь в действительности не это время будет железным алиби. Это, вероятно, будет фальшивкой. И вполне надежной фальшивкой, однако — несомненной фальшивкой. И тогда к мистеру Генри Велдону начнет зловеще и угрожающе приближаться сумрак темницы.
„Если окажется, что это было совершено тогда, когда совершено, — значит убийца Генри Велдон“, — сказал милорд сам себе. — Если я прав, тогда свидетель на два часа дня объявится быстро.
А если он объявится, я узнаю, что прав».
И это было логичным после действий Велдона.
Глава 22
Свидетельствует манекенщица
Суббота, 27 июня
Воскресенье, 28 июня
В комнате покойного Поля Алексиса Гарриэт Вэйн чувствовала себя вполне удобно. Вежливое письмо от ее литературного агента, в котором спрашивалось, «будет ли осенью готова ее книга для публикации», возвратило ее к проблеме городских часов, но
Гарриэт обнаружила, что отдает этому вопросу слишком много внимания, которое приходится делить с удивительной неразберихой в деле Алексиса, по сравнению с этим делом, интрига в романе Гарриэт казалась ей слабой и слишком очевидной; особенно, когда ее обезьяноподобный Роберт Темплтон начинал проявлять склонность к скучным разговорам, как лорд Питер Уимси. Гарриэт заметила, что откладывает работу в сторону — чтобы как бы «прояснить» ее (хотя в действительности это делалось ради чашечки кофе). Писатели-романисты, наталкивающиеся на препятствия при детальной разработке интриги, быстрее справляются с проблемой «прояснения» влияния и действия подсознания. К несчастью, подсознание Гарриэт приготовило ей еще один кофе, чтобы за ним снова рассеять сомнения и довольно решительно отказаться заниматься вопросом, касающимся городских часов. При подобных обстоятельствах, по общему признанию, бесполезно требовать от своего подсознания каких-либо дальнейших шагов. Вместо того чтобы писать, Гарриэт поудобнее устраивалась в кресле и читала книгу, взятую с полки Поля Алексиса, и единственной ее мыслью было освободиться от подсознания, необходимого для ее работы. На сей раз ее сознание поглощало огромное количество всевозможных сведений о Русском Императорском Дворе и еще более удивительное количество романтических рассказов о любви и войнах в Руританских Государствах. Поля Алексиса, очевидно, привлекал вполне определенный сорт художественной литературы. Ему нравились повести о ловких сильных молодых людях изумительной красоты, которые превращались в безукоризненных джентльменов несмотря на самое отвратительное окружение и впоследствии оказывалось, что они были наследниками монархов, и наконец, в последней главе успешно руководили восстаниями преданных верноподданных, побеждая козни злобных министров, и потом появлялись на балконах, одетые в сине-серебристую форму, чтобы принять овации своего радостного, освобожденного народа. Иногда им помогали храбрые, прекрасные английские или американские наследницы, отдающие свои богатства в распоряжение партии верноподданных; иногда эти молодые люди пребывали в состоянии искреннего искушения презреть невест своей национальности, но в самый последний момент спасали их от неравных браков со зловещими премьер-министрами или еще более зловещими советниками; снова и снова им помогали молодые англичанки, ирландки или американки с точеными профилями и сверхизобилием энергии; и в каждом случае с героями происходило множество ужасающих побегов и приключений на суше, в море и в воздухе. Зловещие президенты ни о чем не думали, кроме добывания денег любыми грязными каналами, чтобы обеспечивать себе политическую карьеру. Они пользовались для своих омерзительных целей любыми интригами; а Величайшие Европейские
Державы или Лига Наций даже ничего не говорили по этому поводу. Взлет и падения правительства, казалось, происходят по частной договоренности, спокойно обсуждаемой в
65
Чамберский Словарь — назван по фамилии издателей; создан в 912 году в Эдинбурге.
Лорд Питер Уимси тоже нашел, что читать, и это чтение приятно занимало и его сознание и его подсознание. Это было письмо, пришедшее из Леамхорста в Хантингтоншире и в нем говорилось следующее:
МИЛОРД,
в соответствии с инструкциями Вашей Светлости я поселился здесь на несколько дней, ожидая починки моего магнето. Я завел дружбу с человеком по фамилии Хогбен, который владеет жатками и сноповязками, а также хорошо познакомился с местными наиболее уважаемыми фермерами и их соседями.
Со слов Хогбена я понял, что дела мистера Генри Велдона находятся в довольно плачевном состоянии и что его ферма («Четыре дороги») заложена и перезаложена. В течение года или двух, что общеизвестно, он значительно увеличивал займы местного масштаба, на основании того, что ожидает крупное наследство из состояния своей матери, однако, принимая во внимание то обстоятельство, что миссис Велдон за последнее время не посещала его и что их отношения, по слухам, стали натянутыми, появилась некоторая тревога, касающаяся этой гарантии.
В настоящее время управление фермой находится в руках некоего Уолтера Моррисона, опытного хлебороба, человека, добившегося некоторых достижений, больших, чем у обыкновенного работника, ибо он имеет значительный опыт в своей специальности. Считается странным, что мистер Велдон оставил ферму в такое напряженное время. Принимая во внимание телеграмму Вашей Светлости, которая пришла вечером в прошлую среду, где вы сообщили об отождествлении мистера Генри Велдона с мистером Хэвилендом Мартином, мне не нужно рассказывать Вашей Светлости о том, что мистер Велдон уехал из дома в воскресенье, 14-го, возвратившись в воскресенье 21-го, только для того, чтобы снова уехать рано утром на следующий день. За последнее время здесь были трудности и отсрочки с выплатой жалованья работникам и частично остались некоторые долги по этой же причине. Поэтому у Моррисона проблемы с уборкой сена.
Также я слышал, что у мистера Велдона возникли кое-какие сложности с закладными на содержание построек, плотин, оград и т. п. Поэтому я проделал путешествие к «Четырем Дорогам», чтобы внимательно рассмотреть это хозяйство собственными глазами. Я нашел ферму в таком виде, как и говорилось выше. Большинство стен амбаров сильно обветшали, а в полевых оградах зияют проломы. Вообще наблюдается недостаток внимания к соответствующему ограждению этого фермерского хозяйства. Неудовлетворительна и дренажная система (что, как знает Ваша Светлость, является делом первостепенной важности). В особенности большое поле (известное как шестнадцатиакровое) было оставлено, как мне сообщили, в полузатопленном состоянии на всю зиму. Мероприятие по осушению этой части пашни начали прошлым летом, однако дело дальше не продвинулось, если не считать закупки необходимого количества голландской черепицы для оснастки дренажной системы. Из-за финансовых затруднений работы не ведутся. В результате этот кусок земли (который, кстати, граничит со 100-футовыми болотами) в настоящее время совершенно бесполезен и заболочен.
Похоже, лично к мистеру Велдону относятся с симпатией, правда, несколько осуждают его слишком вольные манеры при общении с дамами. Он неплохой спортсмен, и его часто видят в Ньюмаркете. Также поговаривают, что он содержит одну леди в весьма симпатичном домике в Кембридже. Считается, что мистер Велдон хороший знаток животных, но отчасти игнорирует или просто небрежно относится к сельскому хозяйству. За его домом следят пожилой мужчина и его жена, которые также исполняют функции сельскохозяйственных рабочих: соответственно рабочий на ферме и молочница. Они кажутся порядочными людьми, а из беседы, которую я имел с женщиной, когда попросил ее оказать мне любезность в виде стакана молока, я понял, что они люди честные и им нечего скрывать. Она сообщила, что мистер Велдон живет тихо, когда он дома и весьма сдержанно. Он редко принимает гостей, не считая местных фермеров. За шесть лет, которые эти люди живут у него, его мать приезжала к нему трижды (в течение первых двух лет из этого периода). Также, дважды к нему приезжал гость из Лондона — маленький джентльмен с бородой, и говорил, что он — инвалид. Этот джентльмен последний раз останавливался у него в конце февраля этого года. Эта женщина из Кембриджа (миссис Стерн) была чрезвычайно осторожна с информацией о субъекте, предоставляющим ей финансовую поддержку, но мне удалось выяснить, у Хогбена, что она и ее муж были частным образом допрошены в связи с новой ситуацией.
Это все, что я выяснил за короткое время моего пребывания. Должен упомянуть, что отправился на поезде в Кембридж, взял там напрокат автомобиль, чтобы подкрепить созданный мною образ и прибыть сюда примерно в полдень в четверг). Если Ваша Светлость пожелает, я могу остаться и продолжить расследование дальше. Надеюсь, Ваша Светлость извинит меня за напоминание о том, что желательно бы снять с манжет запонки, прежде чем отправлять рубашки в прачечную. Я чрезвычайно взволнован, что не смогу находиться рядом с Вашей Светлостью, чтобы должным образом проследить за этим в понедельник, и буду глубоко переживать, если случится какое-нибудь повторение неприятного инцидента, произошедшего по причине моего предыдущего отсутствия. Я не смог сообщить Вашей Светлости перед своим отъездом, что пиджачный костюм в мелкую полоску ни в коем случае не должен одеваться снова, пока не будет зашит разрыв на правом кармане пиджака. Не могу объяснить, отчего этот разрыв произошел, а только выскажу предположение, что Ваша Светлость неосмотрительно использовали этот карман для ношения в нем какого-то опасного и чрезвычайно острого предмета.
Надеюсь, что Ваша Светлость получает удовольствие от благоприятных климатических условий, и что расследование продвигается вперед согласно всеобщим ожиданиям. Мой почтительный поклон мисс Вэйн и, поверьте, милорд,
всегда Ваш покорный слуга
Это послание пришло к Уимси в субботу после полудня, и тем же вечером он принял инспектора Умпелти, которому представил это письмо на рассмотрение. Инспектор кивнул.
— Мы получили много подробной информации, — заметил он. — Здесь в письме вашего слуги имеется еще одна небольшая деталь — кстати, за каким чертом писать про эти проклятые черепицы? — но мне кажется, мы можем допустить, что наш приятель Велдон находится в небольшом финансовом тупике. Тем не менее, не буду ходить вокруг да около. Дело в том, что мы обнаружили оригинал этого фото.
— Неужели? Вы отыскали прекрасную Феодору?
— Да, — ответил инспектор со скромным триумфом и одновременно с некоторым замешательством. Мы нашли прекрасную Феодору, только она утверждает, что это — не она.
Уимси поднял брови, или чтобы быть поточнее — одну бровь, где не было монокля.
— Если она — это не она, то тогда кто же она на самом деле?
— Она утверждает, что ее зовут Ольга Кон. Вот здесь у меня письмо от нее. — Инспектор порылся в нагрудном кармане. — Должен заметить очень любезное письмо и написанное очень красивым почерком.