Найти мертвеца
Шрифт:
Инспектор предъявил пояс и золото (которое жюри [62] изучило с благоговением и любопытством), а также паспорт, найденный на покойном; в нем совсем недавно была проставлена виза во Францию. Два других предмета, представляющих интерес, были также найдены в нагрудном кармане мертвеца. Один являлся неоправленной фотографией очень красивой девушки русского типа, одетой в шарообразный головной убор из жемчужин. На фотографии тонким, выглядевшим по-иностранному почерком было написано имя «Феодора». На фотографии не имелось метки фотоателье, или ее вообще никогда не ставили, либо искусно стерли с картонки. Состояние сохранности фотографии было неутешительное; она хранилась в одном из отделении красивого кожаного бумажника, который и защитил ее до какой-то степени. Бумажник не содержал в себе больше ничего, если не считать нескольких денежных купюр, нескольких марок
62
В данном случае понятые при расследовании случаев скоропостижной или насильственной смерти.
Второй предмет являл собой нечто более загадочное. Это был листок бумаги ин-кварто [63] , покрытый записями, но настолько испачканный пятнами крови и морской водой, что запись была почти неразборчива. Эта бумажка не была положена, в бумажник, а запрятана позади него. То, что могло быть прочитано, было написано прописными буквами и багрово-пурпурными чернилами, которые хотя расползлись и очень сильно смазались, все-таки довольно сносно сумели противостоять воде, где они пребывали неделю. Можно было разобрать несколько фраз, но они явно не могли порадовать. Например, имелся отрывок, начинающийся очень мелодично: SOLFA, однако он быстро «вырождался» в неуклюжее TGMZ DXL LKKZM VXI, после чего терялся в грязном темно-красном пятне. Далее внизу шло: AIL АХН NZMLF, NAGMJU КС КС и MULBY MS SZLKO, в то время как все это заканчивалось словами, которые могли являться подписью: UFHA AKTS.
63
Одна четвертая доля листа.
Коронер спросил инспектора Умпелти, не мог ли он пролить какой-нибудь свет на эту бумагу. Умпелти ответил, что это сумели бы сделать двое из свидетелей и отошел, чтобы уступить место миссис Лефранс.
Хозяйку меблированных комнат, которая находилась в сильном у нервном потрясении, слезах и в пудре спросили, не могла ли она опознать труп. Она ответила, что может это сделать по одежде, волосам и бороде, а также по кольцу, которое покойный всегда носил на левой руке.
— Но вот что касается его бедного лица, — всхлипнула миссис Лефранс — тут я просто не могу говорить о нем, как если бы я была — его собственной матерью, а я уверена, что любила его как сына. Оно ведь все обгрызано этими ужасными тварями, и чтоб мне провалиться, если я когда-нибудь съем краба или омара… надеюсь, за это Бог поразит меня насмерть! А сколько омаров под майонезом я съела в давнишние деньки, не знаю, и, конечно, не удивлюсь, если теперь меня будут преследовать кошмары, когда мне известно, откуда появились эти чудовища и чем они питаются!
Присутствующие вздрогнули, и представители администрации «Респлендента», находящиеся в комнате, поспешно отправили с посыльным записку к соответствующим поварам, приказывая им ни в коем случае не ставить в меню ни крабов ни омаров по меньшей мере две недели.
Миссис Лефранс далее дала показания, что Алексис обычно получал письма из чужих краев, и очень много времени тратил на то, чтобы прочитать и ответить на них. Так, после получения последнего из писем, утром во вторник он вел себя странно и возбужденно. В среду он оплатил все неуплаченные чеки и сжег большое количество бумаг, тем вечером он поцеловал ее и таинственным тоном заговорил о возможном отъезде, который должен произойти в ближайшем будущем. Так, он ушел утром в четверг после довольно скудного завтрака. Он не взял никакой одежды и унес с собой ключ от комнаты, как будто намеревался возвратиться.
Была предъявлена фотография; миссис Лефранс никогда не видела ее прежде; и она также никогда не видела оригинала, изображенного на ней; она никогда не слышала, чтобы Алексис говорил о ком-нибудь по имени Феодора; она не знала никакой женщины из его жизни, кроме Лейлы Гарланд, с ней он встречался некоторое время до миссис Велдон, леди, с которой он обручился, чтобы пожениться как раз в то время, когда умер.
Это, естественно, сосредоточило внимание собравшихся на миссис Велдон. Генри протянул ей флакон с нюхательной солью и что-то сказал, а она ответила ему чуть заметной улыбкой.
Следующим свидетелем была Гарриэт Вэйн, которая дала подробный отчет об обнаружении трупа. Коронер тщательно допросил ее о том, что касалось положения трупа и состояния крови. Гарриэт оказалась хорошим свидетелем по этим пунктам, ее тренировка в качестве писателя детективных романов обучила ее обращать внимание на детали такого рода.
— Труп лежал с подтянутыми вверх коленями, словно он находился в этом положении, когда падал.
Я не дотрагивалась до рукавов и до полы пиджака. Перчатки, которые находились на руках покойного, были пропитаны кровью и наощупь мягкими и влажными. Совсем мягкие, но не липкие. Они были мягкими и влажными. Я видела бинты, пропитанные какое-то время назад кровью, и мне знакома жесткость и липкость запекшейся крови. Эта же одежда была совсем не такая — как будто она пропитана совсем свежей кровью.
При прикосновении тело оказалось теплым. Поверхность скалы была раскаленной, поскольку стоял очень жаркий день. Я не двигала тело, если не считать того, что лишь немного перевернула его и вначале приподняла голову. Теперь я сожалею, что не попыталась оттащить его подальше к пляжу, однако я не думала, что мне хватит сил, чтобы проделать такую трудоемкую работу, и полагала, что сумею быстро найти помощь.
Коронер сказал, что жюри не может упрекнуть мисс Вэйн за то, что она не попыталась унести труп, и похвалил ее за ум и самообладание, продемонстрированные ею в столь трудной ситуации, когда она догадалась сделать фотографии и провела кое-какое расследование. Фотографии вручили жюри и после того, как Гарриэт рассказала о всевозможных трудностях, с которыми ей пришлось встретиться, прежде чем она смогла связаться с полицией, ей разрешили выйти.
Следующим свидетелем был полицейский врач доктор Фенчурч. Согласно тщательному изучению фотографий и самого трупа он составил заключение, что горло покойного было перерезано одним-единственным ударом при помощи орудия с остроотточенным лезвием. Омары и крабы объели значительную часть мягких тканей, однако фотографии сыграли тут огромную роль, так как четко показывали, что горло было перерезано с первой попытки без нанесения каких-либо предварительных поверхностных ран. Это подтверждалось состоянием мышечных тканей, на которых не имелось ни малейшего признака какого-либо второго пореза. Все крупные сосуды и мускулы шеи, включая сонную артерию, яремную вену и голосовую щель, были перерезаны. Глубокая рана начиналась сверху над левым ухом и тянулась по направлению к правой стороне горла, а затем в обратном направлении до позвоночного столба, который, однако, разрезан не был. Врач заключил, что порез сделан слева направо. Это характеризовало то, что смертельное ранение горла было произведено правшой, тем не менее смертоносный порез мог иметь такой же вид, при том условии, что убийца в момент нанесения удара стоял позади своей жертвы.
— Такая рана, конечно, стала причиной потери крови?
— Безусловно.
— В том случае, если убийца находился в описанном вами Положении, его руки и одежда неизбежно сильно испачкались?
— Его правая рука и кисть, наверняка. Одежда же вообще могла не испачкаться, так как она была бы закрыта телом жертвы.
— Вы проводили вскрытие трупа, чтобы выяснить, имелась ли еще какая-нибудь причина смерти?
Доктор еле заметно улыбнулся и ответил, что произвел вскрытие в обычном порядке, вскрыв голову и туловище и не нашел ничего, что носило бы подозрительный характер.
— Как вы считаете, что явилось причиной смерти?
Доктор Фенчурч, все еще слегка улыбаясь, ответил, что по его мнению причиной смерти явилось острое кровотечение, связанное с разрывом дыхательного канала. Фактически, покойный скончался оттого, что у него было перерезано горло.
Коронер, который был юристом, и очевидно не желал предоставить возможность свидетелю-медику гнуть свою собственную линию, заупорствовал:
— Я не намерен каламбурить, — заметил он язвительным тоном. — Попрошу все разъяснить так, чтобы мы поняли, действительно ли смерть была вызвана раной горла или имеется какая-нибудь вероятность, что покойный был убит еще каким-нибудь способом, а горло ему перерезали впоследствии, чтобы создать видимость самоубийства путем перерезания горла?