Найти себя. Трилогия
Шрифт:
Разбойник подвигал плечом и болезненно поморщился.
– Зря ты заступаешься за этого проныру, – проворчал рыжебородый, – Зря, Музыкант.
Но ощутив непреодолимую силу, которая встала у него на пути, бандит не стал обострять конфликт и вернулся за стол, к своим товарищам искоса поглядывая в сторону Сомова. Поглядывал с досадой, но без злобы. И то ладно. Не хватало еще врагов себе здесь завести в первый же день. Виктор опустился обратно на лавку и повернулся к мальчишке:
– Как звать?
– Кропалик, – ответил паренек, шмыгая носом.
– Что натворил?
– Ничего я не
– Ладно, с этим потом сами разберетесь, – прервал его причитания Виктор, – Город хорошо знаешь?
– А то! Как свои пальцы.
Сомов с сомнением посмотрел на грязные руки мальчишки с черными ногтями.
– Вот что. Мне надо где-нибудь остановиться на постой. Желательно чтобы место было спокойное и вопросов лишних про документы не задавали. Знаешь такое?
– Так можно к тетке моей, – сразу же нашелся мальчишка, – Тут недалеко. Место хорошее тихое, стража там никогда не появляется. Дом у тетки Нурши добротный. Два этажа она занимает с дочерями, а мансарда почти всегда пустует.
Тут их беседу прервал подошедший Орк:
– Музыкант, я ухожу. Если хочешь, идем вместе. Ночлег тебе подыщем.
– Спасибо, но у меня уже вроде есть вариант, – ответил Виктор и кивнул в сторону Кропалика.
– Ага, ясно. К Нурше собрался, – сообразил разбойник и посоветовал: – Баба она нормальная, сговорчивая, но если вдруг заартачится, скажи ей, что Орк за тебя лично ручается. Нурша у нас и контрабанду берет, и краденые вещи перекупает, так что в моей просьбе отказать не посмеет. Ну, будь здоров, Музыкант. Если Авр будет добр, завтра увидимся.
На улице по-прежнему моросило. На дорогах было полно луж, почти невидимых в ночной темноте, так что Сомов даже и не пытался их обходить. Средневековая обувь промокла насквозь и противно хлюпала при ходьбе. В отличие от Виктора Кропалик шлепал по лужам босиком, но это его нисколько не смущало. По пути бойкий пацан не закрывал рот ни на секунду. Сомов узнал, что Кропаликом зовут его за малый рост, что он сирота и что родители его то ли убиты, то ли угнаны в рабство. Пока родители были живы, они все вместе проживали в Роанде, а потом, оставшись один, мальчишка почти два года добирался в Маркатан к тетке. Нурша хотя и была единственная родственница, племянника не привечала и держала его подальше от себя и своих дочек.
– Боится, что попорчу их, – гордо произнес Кропалик, – Вот и сплавила меня в подручные к Старому.
– А сам-то ты, где живешь? – удивился таким родственным отношениям Сомов, – Не у тетки разве?
– Нет. Я ж говорю, тетка за дочек трясется. А живу, где придется. В городе таких беспризорников как я хватает, да и мест полно, где можно перекантоваться. Бывает, что и в вертепе остаюсь, когда он пустует. Я у Старого вроде как при деле, но пока только на подхвате. Вот когда выросту обещает принять в братство. Стану полноправным членом банды и смогу получать равную долю при дележе добычи. Вот будет жизнь!
– Да уж, – не нашелся, что ответить на это Виктор.
Так беседуя, вскоре они оказались у ворот дома Нурши. Дом был огорожен высоким забором-частоколом из устрашающе заостренных сверху бревен. Кропалик нетерпеливо заколотил в ворота железным кольцом, приделанным вместо ручки и во дворе злобным лаем зашлась собака. Долго никто не открывал, а затем лай смолк, послышались шаги, и раздался недовольный женский голос:
– Кого там принесло посреди ночи?
– Тетя Нурша, это я, – отозвался Кропалик, – Постояльца привел.
Небольшая дверь в воротах отворилась и показалась сердитая заспанная хозяйка с растрепанными волосами. Она подняла руку с керосиновой лампой, чтобы лучше рассмотреть пришельцев. За ее спиной стоял такой же сонный невысокий мужичок с топором в руке. Телохранитель типа, усмехнулся про себя Сомов и сразу перешел к делу.
– Ночь добрая. Меня зовут Эцио. Ищу временное жилье. Орк рекомендовал обратиться к вам.
Нурша придирчиво его осмотрела, отметила дорогую одежду в порезах и пятнах крови, которую так и не смог до конца смыть дождь и скорее осталась недовольна тем, что увидела, чем наоборот. Секунду-другую она сомневалась, а затем проворчала:
– Ладно уж, проходите в дом, там переговорим.
Женщина пропустила гостей во двор, но прежде чем запереть ворота, выглянула на улицу и осмотрелась по сторонам – не наблюдает ли кто?
В доме хозяйка сразу провела Сомова по крутой скрипучей лестнице на мансарду и зажгла несколько свечей, чтобы лучше осветить помещение. Невысокий скошенный потолок из неотесанных досок поддерживаемый вертикальными балками, на торцевой стене маленькое мутное оконце и деревянные полы со щелями толщиной в палец. Одна часть мансарды у окна была аккуратно прибрана, и там стояли стол с табуретом и кровать. Другая часть была завалена старой мебелью, скамейками, ящиками и корзинами, набитыми каким-то тряпьем. Несмотря на то, что половина помещения была заставлена хламом, места в нем было более чем достаточно. С грустью Сомов вспомнил тесный цирковой фургончик. А затем и Мону. Сердце тихонько кольнуло.
– За постой серебряный в день, белье и питание за отдельную плату, удобства на заднем дворе, – затараторила хозяйка.
Виктор достал кошель и выудил одну золотую монету.
– Меня устраивает, – он протянул деньги женщине, – Скажешь, когда закончатся. Я добавлю.
Хозяйка жадно схватила монету и моментально подобрела.
– Если что надобно обращайтесь к работнику моему или к старшей дочке, когда меня нет. Еды принести, одежу постирать, заштопать али еще что. А пока отдыхайте, господин Эцио.
Она поклонилась и стала спускаться по лестнице, подталкивая перед собой Кропалика.
– Э-э, уважаемая, – остановил ее Сомов непререкаемым тоном, – пацан останется со мной.
Лицо Нурши стало растерянным.
– Поживет пока здесь. Под мою ответственность, – добавил Виктор и, не ожидая возражений, отвернулся спиной и снял плащ, открыв взору ножны с мечом, – Кропалик, чего ждешь? Помоги снять амуницию.
Радостный мальчишка ловко вывернулся из-под руки Нурши и засуетился вокруг Сомова, расстегивая пряжки ремней. Хозяйка чуть помедлила, но не осмелилась возражать и спустилась вниз, бормоча что-то себе под нос.