Найти шпиона
Шрифт:
К концу третьего дня, в тоске глядя из окна на мусоровоз, с лязгом опорожняющий контейнер в кузов, Хорь заметил, что стал сутулиться. Даже не сутулиться – горбиться. И вдобавок сгибать ноги в коленях. Еще бы, четыре дня в этой кислотно-музыкальной шкатулке!.. Они здесь и вправду как Гулливеры в стране лилипутов.
Эльза с Ингой обустроили жилье по своему вкусу и, главное, по своему росту – нормальному человеку здесь приходилось не очень комфортно. Очень не очень.
Все маленькое, словно сперто из детского сада или куплено на каком-нибудь пигмейском мебельном рынке. На стуле одна только половинка задницы и помещается,
И еще: в гостиной антресоли понаделаны – потолки-то высокие, три с половиной метра, зачем такие малышкам? Вот они комнату по вертикали и разделили на два этажа, вдоль стен галереи пустили, на них крохотные яркие диванчики поставили, мягкие веселые креслица, лилипутский журнальный столик со стеклянной крышкой – вроде лишнюю комнату сделали, ну, может, не комнату, так, типа будуара. Сейчас хорошо – спят они там. А Хорь с Лешим могут свободно бродить на нижнем пятачке, где полная высота, а чуть шагнут в сторону, и, как завзятые рогоносцы, таранят головой эти галереи и разноцветные китайские фонарики, что вместо люстр развешаны… Спят они здесь же, на полу, в углу, на ярких тряпках, набросанных Эльзой.
Хозяйки на них, как на кастрированных котов, – внимания не обращают, бывает, и голые пробегают в сортир, только выглядят они словно девчонки восьмилетние – диггеры лишь глаза крепче зажмуривают. А один раз Инга по пьянке полезла ночью к Хорю, как взрослая женщина, но тот только шарахнулся: ты что, малышка, я же не педофил… Та обиделась, но до утра все позабыла.
Так что мужики на полу спали, но половой жизни не вели – постились во всех смыслах. Всякие завтраки-обеды-ужины употребляли из посуды наподобие той, что продается в игрушечных наборах «Семья Барби». Да и есть там было нечего – в том смысле, что, во-первых, сварить нормальный борщ этим лилипуткам в голову не придет, это «еда больших людей» – «ебл» по-ихнему. К «ебл» помимо борща относятся сало, колбаса, рыба, яичница и все такое… а вот кефирчик, овощи-фрукты – это да, это «емл». Даже из спиртного они пьют только ликеры и коктейли, от которых стошнить может. Ну а во-вторых – порции. О, да. Это порции! Кошки сдохли бы с таких порций…
Зато здесь они в безопасности. Постепенно до Хоря дошло, что Леший поперся к лилипуткам не только затем, чтобы отлежаться, попить антибиотики и переждать опасное время, он действовал с дальним прицелом. Но это потом дошло, потом уже… Они приходили в себя, и Хорь честно отрабатывал за постой – в одиночку, поскольку у Лешего больничный. Перестелил полы в кухне, прочистил слив в ванной, заменил несколько розеток и выключателей… Вообще, квартирка была в крайне запущенном состоянии, сразу видно, что с мужским полом у лилипуток отношения сугубо специфические, узконаправленные, можно сказать, а с ДЭЗом никаких отношений нет и в помине.
– Так что это за уродцы были, там, внизу? – спросил Хорь, продолжая пялиться на водителя мусоровоза, который дергал рычаги, заставляя опорожненный контейнер дергаться, отдавая последние прилипшие ко дну остатки мусора. По какой-то глубокой ассоциации эти рычаги и это дерганье напомнили ему подземный проходческий
– Я много чего видел, – уклончиво сказал Леший. – Только не могу понять – что в действительности, а что в бреду…
Он все время вспоминал подземные поселения, полузасыпанные деревянные срубы, остатки обоза и не мог понять – привиделись они или были в действительности? И эти уродцы…
– Раньше, на Малой Пироговской, помнишь, ты там руку повредил?
– Угу, как же! Ты мне ее и вывернул!
– Неважно. Так вот, там вроде точно одного такого видел. Даже дрался с ним. Он мне кувалдой ногу расшиб, а я его киркой зацепил…
– Это тот, который на шести ногах? – скептически спросил Хорь. – Или на восьми?
– Лишние ноги, может, и показались. Но шишка у меня была конкретная…
– А может, и все остальное показалось? Мало ли откуда у диггера шишка? – Хорь поскреб ногтем по стеклу. Раздался отвратительный дребезжащий звук.
– Да хрен его знает! Вроде нет, – Леший, уже окрепший немного, но все еще смурной, время от времени приподнимался с пестрой груды тряпья и тоже поглядывал в окно. Он все эти дни поглядывал. Только в отличие от Хоря, делал это не от скуки, а из осторожности.
– Чего он так поздно приехал? – сказал Леший, кивая на мусоровоз. – Они ведь днем обычно приезжают, когда во дворе машин нет. Чего он именно сейчас приперся?
– Ему Эльза свидание назначила на четырнадцать ноль-ноль, – рассеянно пошутил Хорь. И пропел под нос: – Моя лилипуточка, приди ко мне, побудем минуточку наедине… Слушай, а тот, с которым ты дрался, – он тоже лилипут?
Леший пожал плечами.
– Да нет. Лилипуты – они миниатюрные. А тот коренастый, как обезьяна…
Водитель вытряс из контейнера остатки мусора, с грохотом поставил его на место, сел в кабину и уехал. Разминувшись с ним, во двор вкатился черный лимузин, из двери выглянул гориллоподобный субъект и уставился на окно китайской шкатулки. Он был похож на обезьяну, но не на лилипута. Леший отпрянул.
С антресолей, стуча каблучками, спустилась Эльза.
– Ну, что там видно? – тонким голоском спросила она. – За нами еще тачка не пришла?
Леший перевел дух.
– Пришла, – сказал он и улегся обратно на свое лежбище.
– Инга, быстрей! Толян опять будет орать! – крикнула Эльза.
Лилипутки уехали. Хорь, наконец, оторвался от окна.
– Так, это… Плинтуса надо закрепить, – вспомнил Хорь. – Не видел, где крепления?
– Ты их в пакет складывал, – буркнул Леший, листая старые журналы «Семь дней» с неземными красотками на обложках. – На подоконнике.
– Нет здесь никакого пакета.
– Инга прибиралась вчера утром. Наверное, выбросила.
– Вот дура, – сказал Хорь. – Блондинка и лилипутка. Для одной бабы это как-то слишком.
Он пошел шарить по комнате в поисках своих креплений, но шарил как-то без энтузиазма и совсем не там, где эти крепления следовало искать. В конце концов, он залез в секретер, где стояли початые бутылки с яркими этикетками и засахаренными потеками на горлышках, налил себе стопарь и с отвращением выпил.
Леший просматривал очередной яркий журнал. Ослепительная красотка стояла в археологическом раскопе, поставив ножку в дорогой туфельке на белый каменный шар, будто для огромного бильярда. «Анна Алмазова на съемках очередного клипа…»