Найти свой остров
Шрифт:
– Выйду на лестницу, шефу позвоню.
Он направился к двери, когда услышал Никин голос из спальни:
– Леш, что там?
– Да, похоже, какая-то машина взорвалась.
Буч выскочил из дверей спальни, но Ника ловко поймала его и прижала к себе:
– Боже мой, как я по тебе скучала! Мам, есть хотим зверски….
– Сейчас супом вас кормить буду. Руки мойте.
– Леш, выгляни в окно, отец уехал?
– Не видать его машины на прежнем месте.
– Ну, стало быть, уехал. И ладно.
Ника бросила котенку цветной мячик и пошла в ванную. Охранники переглянулись с Булатовым – не
Кирилл кивнул всем, вышел из квартиры, на ходу набирая знакомый номер.
17
Когда посетители впервые попадают в помещения, занимаемые фирмой «Радиус», первое, что бросается в глаза, – огромный аквариум, окруженный пальмами и фикусами. Здесь же стоят уютные диванчики и кресла, на столике лежат журналы, бумага для записей и каталоги. Здесь посетители, если им приходится ждать, могут отдохнуть.
– Леш, глянь, какой аквариум!
Булатов улыбнулся – постоянная готовность Ники удивляться всякий раз приводила его в прекрасное расположение духа. И сейчас он был рад тому, что Ника снова становится прежней – три дня как похоронили отца и Евгению, и они с матерью хоть и держались, но не так-то просто в одночасье похоронить двоих людей, которые хоть и были негодяями, но они ее отец и сестра. Стефания Романовна осталась прибирать в опустевшей питерской квартире, где уже никто из них не собирается жить – слишком много тяжелых воспоминаний.
– Дети побудут на хозяйстве одни, охрана с ними. – Матвеев с сочувствием посмотрел на нее. – Никуша, я прошу тебя задержаться в Питере и прийти к нам в офис завтра, к одиннадцати утра. Леш, ты тоже, ладно?
– Хорошо, как скажешь.
И теперь они здесь, хотя в толк не возьмут, зачем. Валерия днем постоянно находилась в больнице – Панфилов все-таки решил остаться с этой стороны забора, но теперь ни на минуту не отпускал ее от себя. И их новая, как бы сама собой решенная жизнь, и череда невероятных несчастий, которые они пережили вместе, превратили их внезапно возникшую и разросшуюся компанию в большую семью. Дети, родители, хлопоты – и между делами звонок, и знакомый голос говорит: «Привет. Как дела?», сколько звонят, столько раз и здороваются друг с другом.
Но праздничного настроения нет. До Нового года осталась неделя, в магазинах столпотворение, кругом мишура, гирлянды, новогодние шары, пахнет елочными базарами – а у них никакого Нового года. Какой тут праздник, когда такое…
– Ника, Лешка! – Матвеев с рукой на перевязи и карандашом за ухом выглядит как сумасшедший ученый из комиксов. – Хорошо, что пришли. Тут Олешко командует парадом, идемте.
Они идут по коридору, Ника разглядывает интерьер, цветы на окнах, новогоднюю мишуру, уже развешанную позитивно настроенными сотрудниками, – она думает, что еще не купила никому подарков, а их, учитывая обстоятельства, теперь надо очень много. И искоса поглядывает на Булатова – с этого момента, когда они оказались в Новгороде, и до сегодняшнего дня им ни разу не удалось остаться наедине и поговорить. Вскользь она сказала Евгении, что выходит замуж – ну захотела подразнить
Комната представляет собой зал заседаний с большим овальным столом, у стен – доски и подставки для чертежей, на стене – плазменная панель. Ника подходит к окну – ей нужно собраться с мыслями, и неприглядный вид белых крыш и грязных дорог подходит для того, чтоб на них не смотреть, как нельзя лучше.
Матвеев толкает Алексея в бок:
– Ты уже с ней объяснился?
– Нет. – Булатов с досады пинает ножку стула. – Макс, реально – мы не можем остаться наедине даже на полчаса. Или кто-то с нами есть, или что-то случается и надо мчаться. У меня отпуск заканчивается, а мы только смотрим друг на друга, и…
– Да, дела… А ведь и правда. – Матвеев обнаружил за ухом карандаш и обрадовался. – Вот он где! Ладно, что-нибудь придумаем.
Он мысленно хохочет – это же надо такому случиться! Не могут выяснить отношения из-за постоянной необходимости находиться еще с кем-то. Ни разу не было так, чтобы они остались только вдвоем, а любовь – дело тонкое, оно на публике не решается…
Олешко бодрым шагом вошел в зал заседаний – приветливо улыбнулся Нике, пожал руку Булатову, потом вопросительно взглянул на Макса:
– Не пришел еще человек из прокуратуры?
– Пока нет, но, как только он появится, его сразу же проведут сюда.
Олешко кивнул и нажал кнопку пульта – замигал экран, голос диктора повествовал о новостях.
– …ранее о мужчине, найденном у приемного покоя городской клинической больницы. Его память так и не восстановилась, но благодаря неравнодушным телезрителям родственники этого человека смогли узнать, где он находится. Сегодня к нему приехала жена. Врачи надеются, что память, разрушенная каким-то сильным ядом, все-таки вернется, и он…
На экране фотография человека, которого они все видели. Это киллер, который охотился за Матвеевым и Никой, – его забрал с собой Олешко, и никто даже не подумал о том, что Павел сделал с ним.
– Ну, не убивать же его было, – бормочет Олешко.
Они молча переглянулись – и то верно, грех брать на душу ни к чему.
– А если он вспомнит, кто его допрашивал?
– Он вспомнит то, что было раньше, год-два назад, остальное из его памяти стерто навсегда.
– Когда все закончится, плеснешь мне этого яду. – Ника вздохнула. – Хотя – нет. Я никого из вас не хочу позабыть.
Они встречаются глазами с Алексеем, и время вдруг становится тягучим.
«– На этой земле кто я – без тебя?
– Но я боюсь боли, разочарования, неудачи – я вообще много чего боюсь, хоть и не говорю.
– Я буду с тобой всегда – потому что без тебя меня уже нет.
– Так не бывает.
– А ты проверь. Что ты теряешь?
– Не знаю. Может быть, покой.
– Покой – это такая штука, которую найти легче всего, если она понадобится.
– А мы-то с тобой за месяц не нашли его ни разу».