Найти тебя
Шрифт:
Салазар снова почесал затылок.
— Я вам не верю.
— Ну и дурак! — воскликнула она, срываясь на крик. — Но он так просто не отделается.
— Только давайте обойдемся без грубостей, — сказал Хэмиш, привлекая внимание Селестрии и сочувственно улыбаясь ей.
— Можно предположить, что он жив и скрывается вовсе не от нас, а от египтян, — тихо произнесла Селестрия. — По крайней мере это уже хоть что-то.
— У него было две жены! Что ему помешает завести еще одну? Он уже наверняка начал где-то новую жизнь с нашими деньгами.
— С деньгами египтян, — уточнил Салазар. — Для его же блага будет лучше, если он никогда не найдется.
— Смотри, как
Какое-то время Салазар был похож на затравленного зверя. Затем, пожав плечами, он снова взял себя в руки.
— Жизнь — это вечная погоня за призраком, до которого так же нельзя дотронуться, как и до своего отражения в зеркале. Ты что-то выигрываешь, где-то проигрываешь, но для такого бизнесмена, как я, на первом месте всегда остается бизнес. И сейчас, если у вас ко мне все, неплохо было бы вернуться в город. Потратив впустую добрую половину дня, я не хотел бы его остаток провести так же.
Хэмиш поехал обратно в Кастеллино и высадил Салазара у его любовного гнездышка.
— Я по-прежнему убеждена, что у него рыльце в пушку, как у последнего грешника, — сказала Селестрия, наблюдая, как грешник направляется к дому тайных встреч с Розанной и исчезает там, закрыв за собой дверь.
— Не сомневаюсь, что именно он украл деньги. У него это на лице написано, — сказала Армель. — Однако я уверена, что он не совершал убийства.
— Так где же мой отец?
— А это, мой дружок, вопрос на миллион долларов.
Тем же вечером Хэмиш и Селестрия сидели возле старой крепости и наблюдали за розовым заревом заката, которое отражалось на морской глади. Прислонившись к вечнозеленому сучковатому дереву, Хэмиш крепко обнимал девушку, лежащую на его груди.
— Он может находиться где угодно, — сказала она. — Я все это время смотрела на море, думая, что оно увлекло его в свою пучину. Из-за папы мы прошли все муки ада, а он, вероятно, нежится на каком-нибудь золотом пляже под теплыми лучами солнца.
— Если он бежит от своей жизни, то у него никогда ее не будет. — В голосе Хэмиша появились горькие нотки.
— Он оказался не так хитер, как бы ему того хотелось, не так ли? Я уже послала дедушке телеграмму. Вот уж он удивится! — Она цинично засмеялась. — Отец не слишком хорошо замаскировал свои следы.
— Вероятно, ему и в голову не могло прийти, что ты засомневаешься в нем.
— Я была уверена, что он просто не мог совершить самоубийство. Остальные же члены моей семьи смирились с этой мыслью. Но я нутром чуяла: что-то не так. Это было отнюдь на него не похоже. Подумай только, что он сделал с моей бедной мамой и Гарри! Они-то думают, что он мертв. Он разрушил их жизнь. Как бы повела себя мама, расскажи я ей, что у папы была другая жена? Это бы окончательно убило ее. Я теперь очень хочу, чтобы он все-таки покончил с собой. Смерть все же лучше, чем предательство. — Хэмиш молчал. Однако Селестрия чувствовала, что он весь напрягся. — Мне стыдно за него. Я думала, что в нем больше порядочности!
— Да, он недооценил тебя.
— И что же теперь? Я ведь не могу исколесить всю землю в поисках отца. Кроме того, ему вряд ли хочется, чтобы его нашли. Вероятно, отец уже уехал отсюда как можно дальше.
— Ты должна отпустить его. — Хэмиш поцеловал ее в висок.
— Но я даю голову на отсечение, что Армель не остановится.
— У нее ведь ничего не осталось. А у тебя семья и целая жизнь впереди.
Она твердо посмотрела на него.
— Ты меня любишь?
Хэмиш ответил не сразу, тщательно подбирая слова.
— Я
— А я люблю тебя. И, вероятно, влюбилась с первого взгляда.
— Даже несмотря на то, что я тогда на тебя накричал?
— Скорее всего, именно по этой причине. Ты был честным, и только теперь я поняла, что мне всегда не хватало в людях этого качества.
Он засмеялся.
— Оригинальный повод для того, чтобы влюбиться.
— Я увидела твою боль и захотела только одного — заставить ее уйти. — Она прильнула к Хэмишу и запечатлела нежный поцелуй на его губах. — Видишь ли, я всегда думала в первую очередь только о себе. Но теперь я могу с уверенностью сказать о своих чувствах, потому что я люблю тебя больше, чем себя.
— В Апулии ведь нет роскошных вечеринок.
— У меня их было столько, что, пожалуй, хватит на всю оставшуюся жизнь.
— У меня нет денег.
— Твое богатство — это твой талант.
— Но одним талантом не прокормишься.
— Почему бы и нет, надо только уметь выгодно его продать.
— У меня тяжелая ноша — мои страдания.
— Она станет легче, если мы понесем ее вместе.
Он замолчал, удерживая ее силой своего взгляда.
— Ты хоть понимаешь, на что соглашаешься?
— Давай не будем больше ни о чем говорить. Просто люби меня, Хэмиш. Это все, о чем я тебя прошу.
Она снова прижалась губами к его устам. Не в силах больше сопротивляться, он заключил девушку в объятия и стал страстно целовать, стирая воспоминания о трагедии, которая так долго жила в его сердце. Сейчас Хэмишу хотелось верить, что, отдавшись целиком новой любви, он наконец наполнит свою душу всем тем, что есть хорошего и радостного в жизни.
Солнце спряталось за горизонт, и море стало чернильно-черным. Хэмиш снял с Селестрии платье, обнажив прекрасное молодое тело, казавшееся белоснежным в отблесках луны, провел пальцами по нежной коже вокруг упругих сосков, словно созданных для любви и материнства. Он верил, что с этой женщиной могло быть связано его будущее, наполненное счастливыми детскими голосами и светом. Краем сознания Селестрия чувствовала, что он все еще раздвоен, но в то же время понимала, что Наталия ей не соперница, ибо никогда уже не сможет дать Хэмишу то счастье, которое подарит ему она — живая женщина. Девушка медленно расстегнула его рубашку и помогла снять через голову. Грудь Хэмиша была мускулистой и смуглой, покрытой темной растительностью, и контраст с ее собственным белым телом еще больше распалил ее жгучее желание. Дафни оказалась права. Рядом был любимый человек, и земля ходила ходуном, тряслась и вертелась вокруг своей оси. В эти минуты наслаждения Селестрия верила, что их уже ничто на свете не сможет разлучить и что Хэмиш выберет жизнь, а не смерть, на смену тьме придет свет, а прошлое наконец уступит место будущему. И все же где-то неподалеку была могила Наталии, там все еще горели две свечи, и только он сам мог их потушить.
Глава 30
Селестрия лежала в кровати с закрытыми глазами, слушая веселое чириканье птиц и редкий лай собак. Улыбнувшись воспоминаниям о вчерашней ночи, она блаженно потянулась. Они занимались любовью, и это было великолепно. Ее переполняла неудержимая радость. Хотелось закричать из окна, выплеснуть в мир свои эмоции: пусть каждый узнает, как она счастлива. Но тут же она вдруг почувствовала угрызения совести: ведь нельзя забывать, что отец оказался подлецом, предавшим всю их семью, и просто неприлично так ликовать, когда ее родные дома убиваются от горя. Однако любовь к Хэмишу вытеснила все остальные чувства.