Назад дороги нет
Шрифт:
— Ага, взрослый! — бухчу, но всё равно смеюсь, глядя как забавно сучит ножками и ручками Викинг младший.
Ребёнок наш весь в отца: сероглазый и решительный, способный добиться всего, что ему в этой жизни нужно одним движением светлой брови.
Качу вперёд коляску, а в летнем парке народ наслаждается долгожданной вечерней прохладой, оккупировав лавочки
— К Роджеру завтра поедем? — спрашивает Викинг, неся Рому на руках вперед лицом, чтобы тот видел, что происходит вокруг.
— А что у него?
— У него Ева, а у Евы день рождения, потому там затевается что-то грандиозное. Роджер тряс меня за грудки вчера и вопил, что проклянёт, если мы не приедем.
Смеюсь, представив эту картину, и хлопаю Викинга по плечу.
— Фантазёр!
— Есть немного.
— Ладно, раз тряс, то поедем, конечно.
— Правильно, там все будут, даже Волк выходной взял, так что нельзя такое пропускать, недопустимо просто.
Мы гуляем дальше, нарезаем круги, вдыхая сладко пахнущий липами воздух, и молчим, потому что нет тех слов, чтобы описать состояние покоя и неги, которое испытываю рядом с Викингом.
Наша жизнь не самая простая: Витя много работает, посвящает время друзьям и их проблемам, клиникам, но я знаю, что в любой ситуации он всегда рядом. Я верю ему, потому что не умею иначе, а он доверяет мне своё сердце и всю боль, что скопилась в нём. А большего мне и не нужно.
Вдруг вдалеке замечаю знакомую худощавую фигуру, в первое мгновение испытываю острое желание развернуться и бежать отсюда, но потом останавливаю себя. Да какого, собственно говоря, чёрта!
— О, суслик, — хмыкает Викинг, тоже заметив моего бывшего
— Не издевайся! — смеюсь реакции Вити на моего бывшего. Ни тени ревности или собственнической истерики. За это я и ценю своего мужа — за здоровое самомнение в том числе.
— Пойдём, поздороваемся? — подначивает меня Викинг, а я шиплю на него. Делать мне вот сейчас просто нечего, как с бывшим мужем здороваться. Я и так десять лет на него потратила,
Но Саша уже замечает нас, медленно кивает, будто бы мы — случайные знакомые. Просто чужие люди, волею судьбы, проведшие вместе десять лет.
Саша тем временем озирается и расплывается в кислой улыбке, когда Наташенька берёт его под руку.
— Смотри, забрюхатил-таки свою ненаглядную, — многозначительно замечает Викинг, указывая подбородком на сладкую парочку. — Только чего-то счастье из него не брызжет во все места.
— Потому что это Саша, он всегда чем-то недоволен.
— Ужасный тип! Хорошо, что ты себе другого нашла, нормального мужика. Я так рад за тебя!
— Вот же сумасшедший!
Смеюсь и принимаю на руки сладко спящего ребёнка, удивительно похожего на своего отца. Он тёплый и родной, смешно хмурится, когда спит и смотрит на этот мир удивительно серьёзными грозовыми глазами. Кажется, наш сын уже прожил несколько жизней, вобрав в себя мудрость и опыт прошлого. Он будет счастлив, я верю в это, а мы будем счастливы просто потому, что он есть.
— Спасибо тебе, — говорит Викинг, когда лежим, обнявшись, а рядом в кроватке сопит Роман Викторович.
— За что?
— За то, что ты встретилась мне однажды, моя валькирия.
Целую его в губы, прижимаюсь сильнее, и через мгновение проваливаюсь в сон, где всегда светит солнце, а небо так близко, что можно взлететь. И я летаю, раскинув крылья, а в наступившей тьме яркими точками проступает созвездие Гончих псов.