Назад к ЭВМ
Шрифт:
Однако вдруг я заметил то, что меня приятно впечатлило и заставило внезапно изменить мнение о Тамаре в лучшую сторону. Несмотря на чересчур уверенный и даже высокомерный вид барышни, со стороны было хорошо заметно, что она испытывает к незадачливому любителю стрельнуть на вечер американские джинсы самый искренний, неподдельный интерес. Кажется, он ей по-настоящему нравится. Мало того что нравится — она влюбленно на него глядела. Может быть, оценила наконец его настойчивость? Не зря же он целый год ее добивался.
Краем глаза я видел, как ее нежная рука с белой кожей ободряюще накрывает Валькины нервно трясущиеся пальцы. Несмотря
— Чего встали? Вам кого? — внезапно вернул меня к реальности звучный бас. Милиционер, сидящий за столом, требовательно глядел на нас с Ленькой.
Я набрался смелости и, открыв рот, выпалил признание одним махом, словно опасаясь, что не хватит смелости:
— Здравствуйте. Мы к Потапову. Я ему одолжил на вечер джинсы. Деньги, которые он случайно оттуда достал — мои. Я их… нашел. Он ничего о них не знает.
Милиционер ухмыльнулся.
— Да, да. Пачку долларов. Нашел. Найти две копейки можно, а не валютную котлету. Ты где ходил-то, что такую находку обнаружил?
— Я должна позвонить родителям, — хорошо поставленным певучим голосом и тоном, не терпящим возражений, вдруг заявила барышня, перебив его. — Я свои права знаю. Мы не сделали ничего плохого.
— Как ты меня достала, фифа крашеная! — рявкнул милиционер и внезапно пододвинул к Тамаре телефон. — Звони!
Валька побагровел от злости. Ему явно не понравилось, как обошлись с его девушкой. Забыв о том, где находится и какие проблемы его ждут, он уже и хотел было встать, но Тамара снова накрыла его руку. Так, если они поженятся, то я, кажется, знаю, кто будет главой семьи. А может, это и неплохо?
Тамара уверенно набрала несколько цифр и неожиданно для меня и всех присутствующих заговорила по-английски. Я не то чтобы был силен в английском, но разговорную речь понимал — все же довольно много поездил по миру, да и документацию по работе постоянно читаю на английском. Барышня коротко изложила суть проблемы (ее и Вальку поймали с чужими долларами), назвала адрес и положила трубку.
— Сейчас приедет, — тем же певучим голосом спокойно сказала она и снова взяла Вальку за руку. Как ни странно, и мне, и Леньке, и Вальке стало вдруг гораздо спокойнее, и даже затеплилась какая-то надежда внутри. А может быть, все обойдется? Вдруг эта Тамара — непростая девочка? Сейчас в России можно многое решить, обладая хорошими связями и знакомствами. А тогда? Да и тогда, кажется, можно было. Вон даже милиционер сообразил, что просто так кричать и ругаться не стоит. Он устало швырнул на стол какую-то папку с документами и замолчал, явно ничего не поняв из того, что Тамара говорила по телефону. Мы остались с Ленькой подпирать стены в кабинете. Сесть нам, естественно, никто не предложил, но вроде бы и не выгоняли. Ленька рассматривал потолок, а я — свои ботинки.
Минуты через три дверь отворилась, и в кабинет вошел статный, интересный мужчина невысокого роста в добротном костюме. Я пока еще плохо определял по одежде, кто есть кто, так как за пару дней научился только более или менее разбираться только в студенческой моде, но сообразил, что передо мной — не простой советский слесарь. Одежда, которая была на мужчине, явно сшита не на фабрике «Большевичка», а ботинки, кажется, сделаны на заказ и точно не в СССР. На руке были явно недешевые часы, в руках — хороший кожаный портфель.
— Добрый вечер, — сухо и уверенно произнес он, глядя на сурового служащего. — Привет, — уже теплее, но все еще строгим тоном бросил он Тамаре. — Рассказывай.
— Это кто еще тут? — поднялся с места милиционер, но, посмотрев на какую-то книжечку, которую сунул ему под нос мужчина, резко затих.
— В удостоверении написано, кто я. А теперь я хочу знать, за что задержали этих двух молодых людей. Мы можем поговорить без посторонних?
— Выйдите оба, — рявкнул милиционер на нас, но, посмотрев на Тамариного отца, добавил уже гораздо тише и мягче: — В коридоре посидите.
Сидеть в коридоре было негде. Ни одной лавки или стула, просто облупившиеся исписанные стены. Ленька не стал привередничать и попросту опустился на пол возле стены. Я же остался стоять и прислонился к ней спиной, отчаянно пытаясь вспомнить все, что я читал про оборот валюты в восьмидесятых и слышал от родителей, их друзей и родственников. Эх, зря я в детстве пытался всеми силами отлынивать от участия в семейных посиделках за чаем из сервиза. Вот теперь бы эти знания пригодились!
Так, все, что я помню — это то, что официально оборот валюты был запрещен, и обменивать рубли на доллары было нельзя. Но был же, в конце концов, черный рынок! Друг отца — Вадим, крупный бизнесмен, сейчас уже эмигрировавший за рубеж, в конце восьмидесятых торговал на рынке всем, чем придется: зимой — валенками и свитерами, которые привозил из-за границы, летом — сарафанами, платьями и шортами. Всю выручку он каждый день менял на доллары. Помню, как-то он сказал отцу за какой-то беседой на кухне, что нарушал статью Уголовного Кодекса по сто раз на дню. Я, тогда совсем мелкий, крутился рядом. А на мой беспардонный вопрос: «Дядя Вадик, а как же Вас не поймали?» уклончиво ответил, ухмыльнувшись: «А я быстро бегал!».
Другой папин товарищ, ученый, один раз слетал в США, чтобы почитать там лекции. Не помню точную сумму, но, кажется, им платили какие-то небольшие командировочные, а никакие не «котлеты валюты». А сам папа рассказывал, что увидел доллары только начале девяностых, когда разрешили наконец обмен. Как только отменили статью за валютные нарушения, родители сразу начали менять почти все, что зарабатывали, на доллары. Отец говорил, что так делали многие, потому что было уже понятно, что рубль ненадежен.
Моей маме в молодости тоже довелось увидеть доллары. Когда ей нужно было сопровождать группу из США, которая, приехала по каким-то делам в институт, где она подрабатывала переводчицей. Ей платили, кажется, 3 доллара в день или около того. Получив недельный гонорар, она поехала в валютный магазин на Новом Арбате и купила папе в подарок калькулятор «Citizen». Меня он не особо интересовал, так как я уже на свой седьмой день рождения получил хороший смартфон в подарок, а вот отцу с матерью этот калькулятор был почему-то дорог, и они его хранили. Наверное, просто как память о юности.