Назад в ад
Шрифт:
Девушка села рядом и накрыла его руку своей. Стефан хотел убрать ладонь, но Лиза сжала ее сильнее.
— Я поняла, что она ушла от тебя, — тихо выговорила она и провела рукой по его волосам. — Ты убиваешься по ней, больше ничто не вывело бы тебя из строя. И я думаю, что это так глупо, оставить такого мужчину.
— Какого «такого», Лиза? Я уже говорил тебе про принцев. Ты ничего обо мне не знаешь, и лучше тебе не знать и дальше, — сказал Стефан, поднимая на нее взгляд.
— Мне достаточно того, что видят мои глаза и говорит мое сердце, дополнительной информации не нужно, — прошептала
Она углубила поцелуй, целуя его смело, как в последний раз. Лиза знала, что он отстранится через полсекунды, что Стефан не позволит себе целовать ее долго. И оказалась права. Его голубые глаза метали молнии, он находился в шоке от случившегося.
— Я бы ни за что тебя не оставила, и детей родила, Стефан. Это же такое счастье — иметь детей от любимого человека! — продолжала ковать железо, пока горячо, девушка. — Подумай об этом, Стефан, о том, что, возможно, ты ошибся, связав свою жизнь с ней. И судьба тебе об этом говорит сейчас.
Лиза встала, пока Стефан пытался снова научиться говорить или шевелиться, и направилась к выходу. Сейчас самое время оставить его одного, дать ему все обдумать.
— Не забудь вытащить кексы через семь минут, иначе будет мини-пожар в духовке. До встречи, Стефан!
Она вышла из его квартиры, а он просто смотрел ей вслед безумным взглядом. Сегодняшний день стал днем предательства его Мариши — днем, когда он поцеловал другую женщину, предав своего падшего ангела.
***
Марина молилась про себя, взывая к Богу и всем его ангелам. Она так верила в Стешу, но он уже не успеет спасти ее. Нечто страшное надвигалось черной тучей на ее мир, и это пугало так, что сердце девушки не билось. Оно замерло в таинственном ожидании.
— Солнышко! — позвала ее бодрым голосом Марисса, появляясь в помещении. — Ждала меня? Наконец-то мои обещания станут явью для тебя, дорогуша.
Женщина остановилась рядом с Мариной, и та увидела в ее руках шприц.
— Нет, не надо… Что вы хотите сделать? — прошептала девушка, отодвигаясь от нее. — Не надо больше ничего мне колоть!
Они уже впрыскивали ей в вены какую-то гадость, когда выкрали из дома в России. Тогда память просто отключилась, она не запомнила ничего из того, что с ней произошло. Как Марина оказалась здесь, в Штатах, в этом доме, — оставалось для нее загадкой.
— Пожалуйста, не надо, — молила она, но Мариссе было все равно.
Шприц в руке женщины угрожающе блеснул, и она схватила Марину за руку. По щекам девушки текли слезы, и Марисса получала от этого дикое, извращенное удовольствие. Иголка вошла точно в вену, и Марина последний раз всхлипнула. Теперь уже точно можно было думать о конце, пока она еще могла это делать — думать.
— Желаю отлично провести время, солнышко, — рассмеялась Марисса, и глаза Марины закрылись.
Глава 10.
Время летело стремительной чередой дня и ночи, без осознания происходящего,
Стефан не выходил из дома уже несколько суток. Он превратил квартиру в бункер, отключив себя от внешнего мира и людей, отрезав все способы связи и вырвав провода коммуникации. Ему было неизвестно, звонил ли кто-то, писал ему, что вообще происходило за стенами квартиры. Пустота образовалась в самом его сердце, и эта дыра с рваными краями высасывала жизнь из него каждый час, с каждым новым воспоминанием все больше боли и все меньше адекватности в мыслях и поступках. Он перестал быть собой после ее ухода, после того, как она унесла с собой его жизнь.
Теперь к его самобичеванию добавилась Лиза. Их поцелуй был ошибкой, он просто оступился, под случившимся не скрывался тайный смысл или его скрытые желания, так Стефан убеждал себя. Но заткнуть голос разума, который всегда с тобой откровенен и честен, не заботится о твоих чувствах и душевных ранах, не получалось. Ему понравились мягкие губы Лизы, с привкусом шоколада, по всей видимости, от помады. И ее тепло ему тоже понравилось, оно прогоняло от него морозный холод, который уже заставил даже кости покрыться инеем. Эта девушка была очагом, горячим пламенем в его веявшей могильным холодом жизни.
— Гребаное дерьмо, — выплюнул Стефан и затушил об пепельницу сигарету.
Которая по счету? Хрен знает. Он курил, не переставая, желая, чтобы нервные клетки просто воспламенились или задохнулись от никотинового яда. Пусть все сверхчувствительные нейроны будут кашлять кровью от его боли и подкидывать ему еще и еще мучения, он заставит их перестать чувствовать и реагировать, убьет их к черту алкоголем или сигаретами.
Чувство вины стало единственным чувством, наполнявшим его дни. Сколько дней уже прошло? Стефан не знал и знать не хотел. Ему казалось, что сутки стали словно желе, и перетекли плавно они в другие, но он разницы не видел и не ощущал. Пятница сегодня или среда, а может, даже воскресенье. Солнце одинаково не пробивалось сквозь плотные шторы, какой бы день недели не наступал.
Лиза… как он мог сделать это, поцеловать ее? Этому поступку не было оправдания, и Стефан не собирался искать себе утешения. Его разум был определенно затуманен количеством выпитого, боль подменила все, отключила механизмы защиты от идиотских поступков. Но главная причина была не в каких-то влияниях и вмешательствах извне, ключ к предательству Мариши был в нем самом. Он как был куском дерьма — так им и остался. Открыв новую пачку сигарет, мужчина затянулся, выпуская кольца густого дыма. Ему было необходимо знать, что легкие горят в агонии и не справляются с количеством выкуренных сигарет. Он хотел убивать себя медленно, просто за то, каким уродом он оказался.