Назад в ад
Шрифт:
Скрежет двери оповестил Марину о приходе ведьмы, которая снова будет ее пытать оскорблениями и ударами.
— Настроение хорошее, ведь правда, моя девочка? Готовишься к захватывающему путешествию в прошлое?
— Вы больны! — выкрикнула девушка, не в силах обуздать эмоции. — В какое прошлое?! Что вы вообще знаете обо мне? Желтых газетенок перечитали? Мне жаль вас!
Женщина рассмеялась, высоко запрокидывая голову, и Марина побледнела. Ей было до жути страшно, волоски на руках уже не вставали дыбом, они просто не опускались. Ей казалось, что эта ненормальная знает
— Нет необходимости жалеть меня, девочка, — сказала женщина и приблизилась к Марине, — подумай лучше о себе. И о своем муже, он так переживает, это слышно даже через телефонную трубку.
— Что вы знаете о моем муже? Это все ложь!
— Я знаю вот что, дорогая, — произнесла она и приложила палец к губам, призывая пленницу к тишине. — Это он…
Раздался звонок в дверь, и Марина инстинктивно дернулась. Стеша?! Неужели это правда он? Но как?!
— Ну что ж, желаю весело провести время. У тебя завидная компания: аж четыре стены.
— Что он делает здесь, если это, конечно, он?
— Любимый Стеша, — скривилась женщина, — пришел спонсировать твое путешествие в магический мир прошлого. Все для любимой жены!
Марина закричала, срывая горло, и стала вырываться. Пусть он ее услышит! Удар по лицу заставил ее замолчать и только ненавистно смотреть на свою мучительницу.
— Будь паинькой, солнышко, не кричи.
Дверь снова закрылась, и в подвале воцарилась тишина. Девушка всхлипнула и обреченно уронила голову, впиваясь взглядом в грязный пол. Да что же такое происходило здесь? И как в этом был замешан ее Стеша?
***
— Как я рада тебя видеть, Стефан! — всплеснула руками Марисса, встречая мужчину у порога, и обняла его. — Ну и видок у тебя. Что случилось?
Стефан прищурился. Выглядел он хорошо, даже отлично, учитывая происходящее в жизни дерьмо.
— Как ты догадалась? — сдался он и прошел в комнату. — Деньки действительно не самые лучшие.
— По тебе видно невооруженным глазом. Вроде и костюм идеально выглажен, щетины нет, следишь за собой, но… на лице читается печаль, и…
— Глаза не горят, да? — усмехнулся Стефан.
— В точку! Что заставило их потухнуть? Чай, кофе? Я напекла пирожки, — подмигнула ему женщина и улыбнулась.
— Чай. А по домашней еде я соскучился, врать не буду!
— По жене, наверное, скучаешь? — спросила Марисса, уходя в кухню.
— В смысле? О чем ты? — еще больше насторожился мужчина.
— О том, — она поставила чашки с чаем на стол, — что соскучился по домашней еде, значит, дома давно не был. Работа, да?
— Ах, да, — облегченно выдохнул он, — работа дышать не дает. Но и с женой тоже в ссоре, тяжело переживаю одиночество.
— Не надо ссориться с самыми близкими и любимыми людьми, Стефан. Их может уже завтра не стать, а ты никогда не исправишь сделанного или сказанного.
Марисса говорила, а Стефан бледнел про себя, слушая ее. Она словно имела в виду Мири, будто знала, что в ее смерти был виноват он, сказанное и сделанное им. Мужчина тяжело сглотнул, ненавидя свое прошлое. Оно
— Если бы мы были такими мудрыми вовремя, а не когда уже поздно, Марисса...
— Ты прав, Стефан. «Поздно» — это самое страшное слово, которое я знаю. Боль, страдания, мучения, ничто не идет в сравнение с «поздно». Когда становится поздно, никакая боль не может стать сильнее, чем она есть; никакие страдания не имеют больше над тобой власти. Вся твоя жизнь превращается в одно большое сожаление.
Стефан молчал, держа в руках горячую чашку с чаем. Ему все равно казалось, что пальцы онемели от холода. Он всю жизнь жил в горьком сожалении о прошлом и непроходимой тревоге за будущее. И в настоящем, видимо, уже ничего не сложится. Знала ли Марисса, что виновник ее вечного сожаления о смерти сестры сидел перед ней? Что бы она сказала ему, узнай, кто косвенно повинен в таком раннем и трагичном уходе Мири?
— Я часто вспоминаю Миранду, — продолжила Марисса, — и то недолгое время, что выпало нам на эту жизнь. Так грустно, Стефан, осознавать, что вся твоя жизнь оборвалась в один миг, когда умерла сестра.
— Знаю, Марисса, — печально ответил ей мужчина, отставляя чашку, к содержимому которой даже не притронулся, — Мири и для меня была когда-то всем. Я никогда не смогу восполнить пустоту от ее потери в своей душе.
Он не заметил ее едкой ухмылки, которую Марисса спрятала за чашкой. Как же она ненавидела этого ублюдка. Видит Бог, она бы пошла на сделку с Дьяволом, лишь бы отправить сукиного сына в пекло! За всю боль, которую он причинил ей, за жизнь сестры и своего не родившегося племянника. Кто знает, как бы сложилась ее жизнь, была бы она более счастливой и радостной, если бы Стефан Хейз когда-то не затопил ее мир кровью?..
— Мири была беременна, — дрогнувшим голосом произнесла Марисса. — Мы никогда не поднимали ту тему, не говорили об этом, но, думаю, ты знаешь о ребенке, ведь так?
— Да, — еле слышно ответил Стефан и зажмурился про себя, отгоняя призраков, которые почувствовали запах крови и боли, начавшей пульсировать в его сердце. Скоро невидимые падальщики набросятся на него.
— Никогда не понимала, почему она так сделала, Стефан? Моя Мири, безбашенная, добрая, любящая жизнь девочка покончила жизнь самоубийством, забрав с собой в тот мир и вашего ребенка? Она так любила тебя, какой бес опутал ее?!
По щеке женщины скатилась слеза, и она нервным движением руки стерла ее. Мариссу разрывало на части от его присутствия, она не могла и не хотела видеть подонка в своем доме, но такие условия диктовала месть. Месть, которая разрушит его жизнь до основания, превратит в прах все, что он любил. Она отберет у него смысл жизни и породит в его мире хаос и темноту, забрав навсегда любимую женщину.
— Я не знаю, — пытался говорить уверенным голосом Стефан, но у него это плохо получалось. Слишком ярко он помнил события двадцатилетней давности, ведь у боли нет срока годности, — ее поступок и для меня тоже останется навсегда загадкой.