Назад в ад
Шрифт:
В первых двух домах ничего не видели — все были на работе. Чертова середина рабочей недели! Когда он дошел до последнего дома, откуда открывался хоть какой-то обзор их особняка, Стефан потерял всякую надежду. По традиции никто ничего не видел, не слышал и даже представить не может, что сюда решит сунуться бандит… Значит, он наймет частного детектива, обратится в полицию, даже в Интерпол! Он сделает все, но найдет Марину, достанет из-под земли, но не позволит своей жизни снова превратиться в ад.
По возвращении домой весь бодрый настрой пропал. Каждый миллиметр стен и пола напоминал о ней, все здесь было пропитано ею,
Стефан прошел в свой кабинет и опять взял в руки письмо. Его пальцы дрожали, все тело била мелкая дрожь. Что эта сука-жизнь делает с ними, за что дрянь-судьба так измывается над ними? Он открыл бутылку виски и отпил прямо из горла. Долбаная жизнь! Одна лишь пародия на счастье и любовь, а на деле — все пустое, искусно разыгранный фарс, дешевая постановка! Мутный взгляд Стефана остановился на бутылке, которую он держал в руках. Одной будет мало.
Он же хотел позвонить детективу, или в полицию, или в Интерпол… Но что-то он точно хотел сделать. Глаза захмелевшего мужчины неосознанно переместились к письму, и все мысли снова подчинились первобытным чувствам: ненависти, омерзению, гневу и… страху, который разливался по венам тягучей лавой и заставлял красные клетки гореть в агонии боязни. Боязни потерять Марину навсегда. Боязни потерять свой рай.
***
— Ну что, красавица, — прошипела женщина и оттянула волосы девушки назад, — как твое настроение? Ты такая красивая, нежная, даже создается впечатление, что невинная.
— Господи, кто вы? — всхлипнула Марина. Эта ненормальная только что пугала ее ножом! — Что вы хотите? Пожалуйста, позвоните Стефану Хейзу, он…
— Он заплатит столько, сколько я скажу. Знаю, милая, все это я знаю. Он и так мне заплатит, твой муженек у меня и у Сатаны в долгу.
— О чем вы?
Эта больная женщина так сильно пугала ее, что у Марины колени дрожали. Наверное, она из секты, или просто сбежала из лечебницы. Но то, что она постоянно говорила, не было нормальным или естественным.
— Сатана ждет его там, наверху, где души грешников будут сожраны очищающим огнем. Жаль, что Дьявол тянет и не забирает твоего мужа так долго.
— Вы точно из секты, — дрожащим голосом сказала Марина и зажмурилась, вдруг эта неадекватная снова ударит ее.
— Секты, — фыркнула женщина, — зачем они мне? Туда ходят лишь дураки, желающие расстаться с деньгами. Я же люблю деньги зарабатывать.
— Он заплатит вам, только отпустите меня, умоляю!
— Не ори, сука, — прикрикнула на Марину похитительница и отпустила ее волосы. Женщина встала и направилась к выходу. — Я долго за тобой следила, рассматривала тебя, и так и не смогла понять одного: что в тебе такого, на что он повелся? Неужели красота?! Тогда Стефан низко пал в моих глазах. Ангельски красивая шлюха, как это прозаично.
— Откуда ты знаешь о моем прошлом, тварь? — набралась смелости Марина.
— Ох, какие громкие слова! Можешь кричать и оскорблять меня, сколько влезет, только в ловушке без выхода ты, а не я, девочка. А твое прошлое
Сказав это, женщина быстро вышла наверх, оставляя Марину в полной растерянности и дезориентации. Куда она отчалит? Ее перевезут в другое место, или что эта психованная имела в виду?! Марина закрыла лицо руками и горько заплакала. Стеша… где он сейчас был, искал ли ее или сдался? Поверил тому письму, которое ее заставили написать под дулом пистолета, или почувствует, что в каждой строчке ложь, фальшь, неправда? Как она хотела к нему, боже, как нуждалась в нем. Слезы затопили девушку, и она разрыдалась навзрыд, задыхаясь и жадно ловя ртом воздух. Она верила, что Стеша спасет ее. Ведь кто, если не он?..
Глава 7.
Стефан сделал большой, даже чересчур, глоток коньяка из полупустой бутылки и отшвырнул ее от себя на диван. Дурацкое похмелье, он не хотел трезветь! Долбаный коньяк быстро заканчивался! Он уже и не помнил, сколько выпил, но казалось, что мало. Ведь чертова боль никуда не уходила. Глоток за глотком он осушал бутылки различных видов алкоголя ровно наполовину, чтобы успеть попробовать весь имевшийся в доме запас спиртного, а боль не притуплялась, не становилась меньше. Он прижигал ее спиртным, а она все громче орала в нем.
Как он жалок, плох, не смог сделать свою женщину счастливой! Мужчина метнул неадекватный взгляд на письмо. Эта бумажка стала единственной вещью, с которой он всю ночь разговаривал, вел беседы, изливая ей свою душу. И сочилась из его души одна слизь — черная, отвратительная жижа. Этот злополучный конверт без имени и адреса, просто белый лист бумаги, словно насмехался над ним безо рта и улыбки.
Она ни разу не назвала его Стешей, а ведь так любила. Его раздражало это дурацкое имя, как кличка у собачки, но Мариша обожала называть его Стешей и гладить своими нежными ручками, дарить тепло поцелуями и любовь каждым случайно брошенным на него взглядом. Но в этом письме из преисподней звучал лишь сухой, официальный тон, будто писала эти строки не Мариша, а бездумный робот, которому были чужды эмоции. Никаких чувств, кроме безразличия и равнодушия, просто констатация факта: устала, не любит, ошиблась, навсегда ушла от него.
— И ты почти закончилась, — несвязно пробубнил Стефан и бросил очередную бутылку на пол. Еще одна на половину опустела.
Его душа была такой же пустой, выжженное поле, чистый лист. Бутылки пустели одно за другой, и эта пустота словно втягивалась в него через каждую каплю коньяка или виски. Господи, он так скоро свихнется. В голове стучали как отбойный молот слова из письма о том, что Марина ошиблась, и он не смог стать ее мечтой. Он стал ее реальностью, убогой и жалкой, реальностью, в которой она не хотела жить.
Раздался звонок телефона, и Стефан с неохотой посмотрел на аппарат. Внешний мир его совсем перестал волновать, резко потеряло смысл все, работа в том числе. Только сейчас ему стало абсолютно точно понятно, что работа не имела значения, если, кроме нее, ничего нет. Раньше он много работал, жаждал денег, чтобы доказать себе самому, что он может быть приличным человеком; может добиться многого, сделать себя сам. А теперь, когда он узнал, что такое любовь, деньги превратились в цветные бумажки, не более того. Сейчас Стефан знал, что за деньги можно купить многое, но не все.