Назад в СССР: 1985 Книга 2
Шрифт:
Я зашел, прикрыл за собой дверь.
— А я... По указанию, — залепетал Трусов. — Чего тебе?
Я ухмыльнулся, медленно направился к столу. Схватил первый попавшийся лист бумаги. Трусов попытался помешать мне, но я посмотрел на него такими глазами, что тот сразу сник и опустил руки.
Развернув лист, я пробежался по написанному глазами и маленько охренел...
Уважаемый Павел Сергеевич.
Докладываю последние наблюдения. В ночь с шестнадцатого на семнадцатое декабря, часть поднята по тревоге,
Жду дальнейших указаний.
С уважением, Трусов Владимир.
Я поднял голову и впился в него глазами.
— Это что за дерьмо? — процедил я, поднимая листок перед его лицом. На столе лежало еще два листа бумаги, но там все было перечеркано. Рядом лежал пустой конверт.
— Отвали, Савельев, — еще больше занервничал Трусов. — Не твое дело.
— Не мое? А ничего, что тут про меня написано?! Ты что же гнида, стучишь на сторону? Кому?
— Никуда я не стучу.
— Не обувай мне бабушку в лапти! — прошипел я, ухватив его за ворот «Белуги». — Кому ты это пишешь? Говори, пока я тебе зубы не выбил!
Разумеется, я сразу понял о ком речь. Для меня это стало полной неожиданностью. Трусов затрепыхался, словно рыба попавшаяся на крючок.
— Ну!
— Это Иванец. Отец Гены. Я веду с ним переписку.
— Зачем? — я уже догадался, из-за чего тогда в госпитале сорвался наш договор. — Да говори ты!
— Он мне сильно помог, я не имел права отказаться, — на Вову было жалко смотреть. Всхлипывая, он мялся, но все-таки выложил все, как есть. Вряд ли бы он стал врать. — У меня мать серьезно заболела, а он денег на лекарства дал. Много денег.
— С этим ясно. Зачем пишешь фальшивку?
— Я не врал!
— Ну да, конечно... Какого черта ты ему рассказал, что это я виноват в том, что Генка пострадал? Все не так было. Да я его вытащил его из такого дерьма, что тебе позорищу и не снилось. Сидел бы там в овраге и хныкал, пока тот валялся с температурой под сорок и сломанной ногой. Ты сделал это намеренно, только зачем? Весь взвод в курсе был, чем история с полигоном закончилась... А, понимаю. Тот конфликт, перед стрельбами? Из-за «земляков» своих, да? Решил подгадить мне?
Тот промолчал.
— Все с тобой ясно. Ну ты позорище, Трусов. Полностью соответствуешь своей фамилии, — с презрением выдохнул я, смял все листы и бросил на пол. — Пиши заново. Пиши как есть.
Повернулся и открыв дверь в бытовку, вышел из бытовой комнаты. Оставшийся там «писатель» без звука сидел в одиночестве и размышлял. Ненавижу таких как он.
Я лег на свою кровать, накрылся одеялом. Выдохнул. Ох уж вечерок выдался сегодня...
Спать пока не хотелось, хотя я пытался. Голова была забита мыслями, от которых голова кругом шла. Я то и дело ворочался, прокручивал в памяти произошедшее.
Вот как все повернулось... Проблема, из-за которой сорвалась моя договоренность с Павлом Сергеевичем, все это время была рядом — буквально лежала на соседней кровати. А все потому, что сыграла личная, ничем не обоснованная неприязнь. Скорее всего, Трусову поручили только наблюдать за мной и Генкой, докладывать. А эта ушлая скотина пошла дальше, используя ситуацию в своих целях.
Ну, теперь уже не важно, ничего не поправить. Теперь сделаем ставку на другой, более опасный и сложный вариант — он, конечно, пока еще очень мутный и совершенно непредсказуемый. Но другого варианта у меня пока нет. И вряд ли он появится.
Заснул минут через двадцать...
И снова, уже в который раз мне приснился странный сон, касающийся моей глобальной цели... Я был на Чернобыльской АЭС, на блочном щите управления № 4. Именно оттуда производилось непосредственное управление ядерным реактором, там же располагался и практически весь персонал.
Я поразился количеству управляющих элементов, датчиков, мигающих лампочек. Различных аварийных систем управления, регуляторов и контроллеров. В центре, прямо на стене, был смонтирован стенд контроля загрузки и функционального состояния управляющих стержней — на нем все было спокойно. Несмотря на то, что общий принцип функционирования реактора я знал хорошо, непосредственное управление и различные программы работы были мне практически неизвестны. Я же не физик-атомщик, в конце-то концов. То, что я готовился им стать в своей прошлой жизни, уже давно не существенно, многое выветрилось.
Я осмотрелся, взглянул на электронные часы на стене у входа — было одиннадцать тридцать две. Значит, пока еще двадцать пятое апреля. Почти два часа до аварии.
Раздавался мерный шум, тихий гул. Люди в белых халатах, головных уборах выполняли свою работу. Перекидывались отдельными фразами, что-то обсуждали. Рабочая обстановка спокойная, вообще ничего не предвещало аварии. Это обычная ночная смена, как и сотни других до нее... То же самое делают люди на остальных трех энергоблоках, за исключением предстоящего эксперимента.
Вдруг входные двери в «БЩУ № 4» распахнулись, внутрь вошел человек, который был мне хорошо знаком, несмотря на то, что лично его не знал. Это был заместитель главного инженера Дятлов. Именно он руководил теми испытаниями в ночь на двадцать шестое апреля. Его потом признают виновным, посадят в тюрьму. В ней же, кажется, он и погибнет.
Под мышкой у Дятлова была картонная папка с программой предстоящих испытаний... Я точно знал, что подобный эксперимент проводился уже не один раз. Все предыдущие попытки были неудачными. Последний, в 1985 году, вообще отменили по причине того, что банально забыли включить осциллограф.
Как и в предыдущих снах, я снова был простым наблюдателем, мог только смотреть, но повлиять на что-то было выше моих возможностей. Я просто стоял и смотрел на то, как ночная смена всеми своими действиями и решениями приближает страшный момент. Даже в таком, будто бы бестелесном состоянии, от осознания того, к чему именно приведет эта спокойная рабочая обстановка, мне было не по себе.
И вдруг, по непонятной причине, картинка начала удаляться, мутнеть. Вскоре я вообще перестал что-либо осознавать. Однако что-то подсказало мне — снов больше не будет.