Назад в СССР 5
Шрифт:
— Вот и ладненько, - просиял дядя Петя, подмигнув мне. — Погнали, хлопцы.
— Так через час же еще? — недоумевающе посмотрел на участкового Горохов.
— Ничего, — дядя Петя многозначительно постучал по своему горлу двумя пальцами. — Закупить некоторые продукты мне помогут. Боюсь, мало будет. Чтобы уж точно хватило…
***
Августовское солнышко играло в уже желтеющих листочках берез. Лесная поляна наводнилась сотрудниками в форме советской милиции. Стол соорудили прямо на земле, расстелив вперемешку листы “Комсомолки” и “Известий”. Кашеварить
Вообще “брать напрокат” из КПЗ суточников в СССР было делом обычным. В милицейских кругах КПЗ даже в шутку называли “комнатой проката задержанных”. Конечно, не каждый мог такое себе позволить, но любой милицейский начальник среднего пошиба мог запросто взять парочку дебоширов или алкашей, чтобы вскопать огород у себя на даче или сколотить забор, например. Если сидельцы попадались дельные и с руками не из пятой точки, а специальности редкой и востребованной (печник, например, или автомеханик, что двигатель перебрать может), то на таких выстраивалась целая очередь. Но чаще всего такого спеца сразу забирал какой-нибудь полковник к себе на усадьбу, и простым капитанам приходилось лишь сетовать, какая несправедливость в законодательстве СССР существует — как можно давать за то, что грибок обссыкал на детской площадке — всего пятнадцать суток? Все тридцать надо. Но нет такого вида наказания в СССР, пятнашка – максимум. Немедленно надо устранять сей пробел в законодательстве.
Суточники от работы не отлынивали. Часто это были обычные советские работяги, которые просто немного перебрали и попали под прицел правоохранителей. Работали охотно. Это все лучше, чем в камере сидеть и баланду хлебать. А тут и накормят, и компотом напоят, и стопку, опять же, нальют. Вот и наш повар старался, раздувал огонь под котлом. Облизываясь, поглядывал на “стол” из газет, где стояли отпотевшие бутылки беленькой и трехлитровые янтарные банки с пивом, в надежде, что скоро баре выпьют стопку-другую, раздобреют, морды раскраснеются великодушием и широтой русской души, глядишь, и “крепостному” стопка перепадет. Тем более, он вон какую уху из щуки наваристую варганит, и шашлык замариновал — пальчики оближешь. Должны оценить товарищи милиционеры его старания.
В общем, дело ясное – поиск ключевой свидетельницы пока откладывался.
Друзья! Сегодня я стартовал с четвертым заключительным томом романа в жанре постапокалипсиса “КРЕЧЕТ”. Группа выживших сражается за свою жизнь с тварями, которые когда-то были людьми. Но самым страшным врагом для них оказались не зомби…
Поклонникам зомби-апокалипсиса и экшена рекомендую. Первый том бесплатно тут: https://author.today/work/188091
Глава 26
Как и водится по старой традиции, дяде Пете наполнили граненый до самого ободка и булькнули в него четыре маленькие звездочки. Уже потертые и поблекшие, явно снятые с чужого капитанского погона.
— Товарищи офицеры! — Осинкин торжественно поднял стакан. — Представляюсь по поводу присвоения очередного звания!
Участковый умело, в несколько глотков, не дыша, опустошил стакан и звезды втянул. Последние сложил на погон на правое плечо, шумно выдохнул и произнес:
— Капитан милиции!
— Молодец, Петро! — загалдели присутствующие. — Пусть звезды в скором времени соберутся в одну большую! За тебя!
Над поляной пронеслось звяканье. Традиционно за нового капитана выпили стоя.
— Ты закусывай! — хлопал по плечу Осинкина один из коллег. — Ты нам еще нужен будешь…
Но в дяде Пете, как минимум, центнер веса. Стаканом водки его не прошибешь и с ног не свалишь. Да и, как водится, он подготовился к сегодняшним чрезмерным возлияниям. Принял заблаговременно пятьдесят грамм разогревочных, чтобы организм подготовить, печень размять, и закусил это дело (еще до “банкета”) целой банкой жирной тушенки.
— Нормально я, — крякнул он, довольный. — Еще вас перепью…
Повар выложил перед нами поднос с горой шампуров, на которые были нанизаны дымящиеся куски баранины.
— Налетайте, товарищи! — скомандовал дядя Петя (сегодня он главный, несмотря на то, что тут были майоры и пара подполковников). — Пока горячее.
Холодная водочка, мясо и куча снеди с дачных огородов коллег — огурчики, помидоры, зеленый лук, петрушка — что еще для счастья надо? Со вторым тостом тянуть не стали.
— Ты сильно-то не налегай, — шикнул я на Погодина, глядя, как он собирается опустошить вторую дозу. — Не соревнования ведь. Менты бывалые собрались. Не в нашей весовой, так сказать.
Тот посмотрел на меня, как непослушный ребенок на зловредную мать:
— Вот вечно ты меня, Андрюха, жизни учишь, а я, между прочим, старше тебя.
— Так и ты меня учи, — улыбнулся я. — Я ж не против…
— Научил бы, — кивнул Федя. — Только чему? Такое ощущение, что ты знаешь все на свете. Будто родился такой уже. В чем твой секрет? Не расскажешь другу?
Я уже не знал, как отвертеться от каверзного вопроса, но меня спас виновник торжества.
— Андрюха! — махнул он рукой. — Ты же стрельбой занимался! Ну-ка! Покажи класс! Дайте пистолет парню! — обратился он к какому-то капитану.
Присутствующие почти все были в форме и приехали прямо со службы. У некоторых, естественно, на нашей поляне оказалось с собой табельное. Пока что не считалось зазорным выпивать в форменной одежде (если не на людях, конечно), даже наоборот, такое подчеркивало торжественность мероприятия, заслуженное повышение товарища – дело святое и радостное. Потом все исказится и перевернется с ног на голову. Сотрудникам полиции запретят даже появляться в общественном месте с бытовым пакетом в руках. Дескать, такой образ облику стража порядка не соответствует. А сейчас все по-простому. Аж дышать проще…
— Да я выпил, дядь Петь, несподручно стрелять будет, — инстинктивно попробовал я увильнуть, но не получилось.
Кто-то уже расставлял пустые бутылки метрах в двадцати от нас на краю поляны. Осинкин всучил мне пистолет. Я проверил магазин. С патронами тоже проблем не было. Выдавали, конечно, их под счет, сколько получил на службу, столько и сдать в оружейку должен. Но заначка из россыпи 9-и миллиметровых у каждого была. А если заканчивалась, всегда у тыловика или кадровика, что стрельбы проводил, можно было разжиться.